Таграй уходит в небо

Андрей НОСКОВ
gazeta@ks.chukotka.ru

«…Обращается к вам командир поискового отряда «Заслон-2» из Санкт-Петербурга Сергей Пищулин. В ходе подготовки к полевому сезону 2022 года нами обнаружена информация о единственном пилоте-штурмовике – чукче по национальности Тимофее Елкове. Погиб он в июне 1944 года при выполнении боевого задания в черте современного Выборгского района Ленинградской области. По нашей инициативе 20 июня там планируется увековечивание имени героя на воинском захоронении № 30. Руководитель Зала воинской славы уполномочен пригласить представителей Чукотского АО для участия в Торжественном мероприятии…», – такое письмо пришло в конце марта на электронный адрес Думы Чукотского АО. 

Действительно, среди чукотских лётчиков тоже были свои асы, громившие врага в небе Родины. В славную когорту первых пилотов Чукотки входил Тимофей Елков, ставший в годы войны одним из посланцев Крайнего Севера, которые воевали против немецко-фашистских захватчиков и отдали жизнь за Родину. Яркой была судьба этого сына чукотского народа, родившегося в 1914 году в селе Уэлен и с юных лет заболевшего техникой.

«...Волнение охватило Таграя. Но, овладев собой, он молча скрылся в кабине, проверил рычаги управления и дал газ. Самолёт заревел и побежал. Изумлённые люди замерли. С невероятной быстротой самолёт бежал по снегу, и вдруг между ним и землёй образовался просвет. Самолёт с рёвом взмыл вверх…», – это строки из главы «Первый полёт» широко известной повести Тихона Сёмушкина «Чукотка».

Таграй – чукотское имя Тимофея Елкова, первого лётчика-чукчи. В книге Таграю уделено немало страниц, где он показан страстным любителем техники.

– Всё верно описано Тихоном, – подтверждала позже Федора Анемподестовна, жена Елкова, встречавшаяся с Сёмушкиным, – и про то, как он ещё школьником в Уэлене работал во время летних каникул на колхозной шхуне «Октябрина» механиком, и про то, как сам научился чинить часы, и про учёбу в аэроклубе...

Первый в округе аэроклуб, созданный по инициативе командира чукотского подразделения полярной авиации Михаила Каминского в Анадыре в 1938 году, открыл путь в авиацию и самому Тимофею Елкову, работавшему тогда секретарём Анадырского райкома комсомола, и его друзьям-комсомольцам: уэленцу Дмитрию Тымнетагину, марковчанину Филимону Верещагину, еропольцу Савве Шитикову, айонцу Анатолию Кеутувги. Из первой чукотской пятёрки будущих «воздушных каюров» Тимофей был и старшим по возрасту, и имел уже некоторое знакомство с техникой, к тому же за его плечами был немалый опыт комсомольской работы.

Твёрдо решив поступать в аэроклуб, Тимофей не шёл на готовое. Он ездил по всей Чукотке, подбирал подходящих, грамотных парней на курсы, организовал сбор средств на покупку учебного самолёта, парашютов, оборудования.

С первых же дней учёбы в аэроклубе Тимофея избрали комсоргом Чукотской группы курсантов. Занимался он с большим увлечением, успешнее других осваивал программу и безотказно помогал товарищам, которым без среднего образования и хорошего знания русского языка нелегко было овладевать теорией полёта, аэронавигацией, метеорологией, изучать материальную часть самолёта У-2.

Курсантов учили не только самостоятельно управлять самолётом, но и прыгать с парашютом. Свой первый прыжок Тимофей совершил уже через два месяца учёбы в аэроклубе – в январе 1939 года. Позже он так рассказывал об этом жене: «Когда я впервые увидел самолёт в Уэлене, а также увидел в кино спускающихся на парашютах людей, очень удивился. Мне казалось сперва, что, наверное, прыгать с такой высоты страшно. И я думал о том, что выучусь и прыгну с парашютом... И я прыгнул! Сперва мне показалось, будто я держусь на месте, не спускаясь, а потом увидел, что начал быстрее подходить к земле. Смотрю – бегут ко мне товарищи, и мне захотелось ещё дольше не спускаться на землю, потому что очень интересно держаться на высоте! Наконец, спустился очень обрадованный, и после этого первого прыжка я думаю, что в этом нет ничего страшного...».

Быстро промелькнули месяцы учёбы в аэроклубе. И вот уже не снятся Тимофею по ночам, как прежде, полёты. От предэкзаменационной напряжённой подготовки он устаёт так, что засыпает сразу, едва коснувшись подушки.

На экзамене, как вспоминал Михаил Каминский в своей книге «В небе Чукотки», Тимофей показал отличные знания и конструкции самолёта, двигателя и приборов, и основ аэродинамики, аэронавигации, метеорологии: «Технику пилотирования у чукотских курсантов проверял председатель госкомиссии, начальник Управления полярной авиации Герой Советского Союза Илья Мазурук, прилетевший в Анадырь.

...Кружится внизу земля, упругий воздух врывается в кабину У-2, ласкает щёки Тимофея, с шумом обтекает плотно застёгнутый шлем. Самолёт послушно выполняет фигуры: штопор, вираж, переворот, вираж, и снова штопор.

– Отлично, молодец! – говорит председатель госкомиссии, пожимая руку зардевшегося от счастья Тимофея. И тут же, словно спохватившись, добавляет: – Но здорово не зазнавайся. Взлетать и садиться на самолёте можно и медведя научить. Только медведю не дано понять тактику и стратегию полёта».

Эти слова Мазурука Тимофей не забывал, продолжая лётное образование в Тамбовской школе Гражданского воздушного флота, и потом – уже в первые годы войны, когда работал в аэропорту на мысе Шмидта и обслуживал авиатрассу Аляска – Сибирь, по которой наши лётчики перегоняли на фронт через территорию Чукотки и Колымы самолёты из США.

Помнил Елков о напутствии знаменитого полярного пилота и сражаясь в составе 566-го штурмового авиаполка 277-й штурмовой авиадивизии 13-й Воздушной армии. Вначале он летал на знакомом У-2 – ночном бомбардировщике, а потом и на штурмовике Ил-2, прозванном нашими «летающим танком», а врагами – «чёрной смертью».

«Ленинградский фронт. 14 июня. Спец. корр. ТАСС,

...Боевое крещение получил сегодня молодой пилот, уроженец Чукотского полуострова чукча Тимофей Елков. Во время налёта на вражескую станцию в самолёт Елкова попал снаряд, повредивший масляную систему. Лётчик продолжал выполнять боевое задание. А затем благополучно дотянул до своего аэродрома», – так описывается вылет Елкова в фронтовом репортаже «Штурмовики громят врага» в номере газеты «Правда» от 15 июня 1944 года. Но что стояло за этими скупыми газетными строками!

Июнь сорок четвертого. Гвардейский полк штурмовой авиации, в который после специальной переподготовки направили служить Тимофея Елкова, наносил штурмовые удары по оборонительным сооружениям, скоплению живой силы и технике противника на Карельском перешейке.

В те дни Тимофей часто писал жене с фронта. Писал в перерывах между боями, случалось, на крыле самолёта, перед вылетом на боевое задание. В письмах его – будни войны. Вот одно из них: «Фашисты стягивают к нашему участку фронта свои войска и технику. А мы громим их сверху. Подъём в три часа ночи, в пять утра – вылет. Научился быстро, по-военному, укладываться. Летаю пока с нашим командиром Василием Мыхликом. Самолётом он управляет хорошо, спокойно и легко, будто в тренировочном полёте. А главное – не теряется в любой обстановке. И ему тоже нравится летать со мной...».

Накануне упомянутого в «Правде» вылета наша авиаразведка установила, что на железнодорожной станции близ финского местечка Перти фашисты разгружают эшелон с боевой техникой и боеприпасами. Лейтенанту Мыхлику приказали немедленно вылететь со своим звеном на штурмовку. В этот раз пошли на «небесных тихоходах» У-2.

«...Облака висят низко, и Василий Мыхлик принимает решение идти над облаками, – пишет в своей книге Михаил Каминский. – На подступах к станции фашистские зенитчики встречают наших ураганным заградительным огнём. Тимофей Елков перебрасывает на борт турель крупнокалиберного пулемёта, и к земле несётся пунктир трассирующих пуль. Точной длинной очередью он «накрывает» одно из вражеских зенитных орудий, и оно замолкает. Но выпущенный другой зениткой снаряд повреждает масляную систему двигателя.

Несмотря на яростный огонь, нашим лётчикам удаётся поджечь фашистский эшелон. Пламя взрывов и чёрный дым, увиденные Тимофеем, подтверждают, что бомбы угодили в цель. Сделав крутой разворот, советские самолёты ложатся на обратный курс. И вдруг Василий Мыхлик замечает, что не может шевельнуть правой ногой. Острая боль под коленом сдавливает сердце, затрудняет дыхание командира.

– Бери управление, Тима, я, кажется, ранен!.. – через силу кричит Василий. – Бери!

Двойная ответственность за командира и машину, словно удесятеряет силы Тимофея. Взяв управление самолётом в свои руки, он ведёт его на бреющем полёте, на самой-самой малой высоте, стараясь прикрыться высокими елями карельских лесов и использовать каждую складку местности. Тимофей знает: чем выше поднимаешься – тем больше шансов встретить фашистские истребители. Елков видит, как масло, вырываясь из мотора, чёрными брызгами покрывает плексиглас козырька. Встречным поздушным потоком оно распыляется и сквозь пробоины проникает в кабину, попадает на лицо, залепляет глаза...

– До аэродрома дотянешь?.. – на миг очнувшись от боли, побледневший от потери крови, едва выдавливает из себя Василий.

– Дотяну, командир! – нарочито бодро отвечает Тимофей.

А в голове лишь одна мысль: только бы перетянуть через этот подлесок, сразу за ним, у опушки, – их аэродром. Елков замечает, что мотор всё сильнее брызжет маслом и явно теряет обороты, но всё ещё не смолкает, рокочет, тянет, из последних сил тянет вперёд их пробитую осколками машину с раненым командиром...

Тимофей дотянул-таки до аэродрома, и, хотя двигатель заглох раньше, чем он успел посадить самолёт «на три точки», всё обошлось на этот раз счастливо. Боевое задание выполнено».

Василия Мыхлика увезли в госпиталь, и Тимофею больше не довелось встретиться с ним, а командовать звеном вместо Василия назначили другого лётчика.

После того случая, когда Елков благополучно довёл до аэродрома пробитый вражескими осколками самолёт, все пилоты эскадрильи стали называть его «стариком» – не за преклонные годы (Тимофею в ту пору не было ещё и тридцати) и не за рано пробившуюся на висках седину, а за проявленную в бою находчивость и хладнокровие, за умение летать в любую погоду и «накрывать» любые цели.

«Я чувствую, очень изменился здесь, на фронте, – писал Тимофей жене. – Кажется, и впрямь постарел. А что ж, пора! В этом году мне ведь стукнет уже 30! Бегут лета... И всё-таки даже здесь, на фронте, в перерыве между боями я мечтаю. О чём? О дне, когда мы разгромим фашистов и кончится война, и мы вместе отпразднуем нашу Победу. И ещё я мечтаю о Чукотке, о нашем Уэлене, о встречах с моими чукотскими друзья-ми...».

Потом в эскадрилье при назначении экипажей, отправляющихся на выполнение особо важных боевых заданий, требующих от лётчика большого умения, мужества, опытности, между Тимофеем и другими «стариками» не делали различия. Среди асов, ежедневно по нескольку раз летавших на штурмовку вражеских коммуникаций, он, Тимофей Елков, стал своим в полном смысле этого слова.

К сожалению, век штурмовика в годы войны был недолог – в среднем на одну боевую потерю Ил-2 приходилось 53,5 самолёто-вылетов. С машинами зачастую гибли и лётчи-ки.

…26 июня 1944 года в небе над Карельским перешейком в районе финского местечка Перти (ныне – Выборгский район Ленинградской области) штурмовик кавалера ордена Красного Знамени лейтенанта Елкова атаковала тройка «мессеров». Неравный бой закончился гибелью славного сына Чукотки, имя которого будет увековечено поисковиками в июне этого года.