МИФТА И ГОЛОВЫ ЕГО ДРУЗЕЙ

Николай БОБРОВ фото автора

НАС ПОДРУЖИЛА ЧУКОТКА
С Альбертом мы познакомились в конце зимы 1970 года. Он уже работал от Магадана и вместе с магаданским же фотокорреспондентом Василием Шумковым пролетом оказался в Билибино. Они очутились в крохотульке-комнатке вашего покорного слуги, тогда собкора «Советской Чукотки» по Билибинскому району. И не удивительно, Мифтахутдинов всего несколько лет назад имел самое прямое отношение к окружной газете: корпел над ней в качестве ответственного секретаря. А еще раньше успел поработать собственным корреспондентом нашей же газеты по Восточной Чукотке.
Простите, столько лет прошло, уже подзабыл, о чем мы говорили, да и гостили ребята считанные часы. Зато после их отлета в заполярные дали я закономерно наслаждался прочтением книжицы Мифтахутдинова «Головы моих друзей». В ней замечательно просто, с романтикой между строк рассказывалось о простых людях Чукотки – оленеводах, промысловиках, охотниках. Это был другой мир, с которым почти сроднился автор, а мне в первые чукотские годы совершенно не известный. Хотя я давным-давно прочитал «Чукотку» Рытхэу. И все же именно благодаря Мифтахутдинову я преисполнился уважением и любовью к его героям, желанием познакомиться с ними поближе.
Второй раз наши пути пересеклись в Эгвекиноте, примерно через год. Альберт на тот момент работал собкором «Магаданской правды» по Провиденскому району, и я в своей прежней должности, но уже в Иультинском районе. Мы долго сидели у его друга и моего доброго товарища Анатолия Пчелкина, уже известного поэта. Друзей печалило безалаберное, а порой и просто варварское отношение «понаехавших тут» к местным обычаям, состоянию тундры, животному миру. Особенно возмущались бреющими полетами вертолетов над лежбищами моржей на острове Врангеля. Пилоты беззлобно тешились, наблюдая, как безмятежно отдыхавшие огромные звери от грохота винтокрылых машин гуртом бросались в воду, давя слабых животных и беспомощных малышей. Вспоминали и браконьерские случаи отстрела белых медведей...

«ЭТО ХОРОШИЙ РАССКАЗ, КОЛЯ»
На прощанье мы договорились с Альбертом о совместной поездке в Провидения. Так мы попали на борт теп-лохода «Серго Орджоникидзе», ежегодно курсировашего вдоль тихоокеанского побережья от Владивостока до Провидения. Кстати, недавно в чьих-то мемуарах прочитал о жутких, издевательских перевозках в его трюмах узников Гулага. Слава Богу, мы ехали свободными и веселыми. В обществе энергичного первого помощника капитана за интересными беседами никто не заметил, как завершился рейс Эгвекинот-Провидения. Правда, для меня сие морское путешествие явилось тяжким испытанием. Вымотанный качкой, я уснул мертвецким сном, когда судно причаливало к провиденскому пирсу. Очнувшись, увидел записку Альберта с набросанными крюками маршрута к его дому. Из крохотной мифтахутдиновской комнатки, украшенной элементами морской и чукотской тематики, открывался прекрасный вид на Провиденскую бухту. При последней нашей встрече Альберт вручил мне машинописную копию рассказа, обещанного недавно окружной газете. При этом доверительно прибавил: «Это хороший рассказ, Коля».
В декабрьские дни 1972 года Альберт в очередной раз появился в Иультинском районе. На этот раз с личным интересом!
Воспользовавшись приездом писателя в Эгвекинот, Валентина Воробьева, директор районной библиотеки, оперативно организовала читательскую конференцию. А тот взял и увел у нее из-под носа молодую сотрудницу, тоже Валентину. За ней Альберт и приезжал. Помолвку с его будущей женой отметили в моей эгвекинотской квартире. А вскоре большой и веселой компанией встречали новогодним салютом 1973 год.

СЛУЧАЙ В КОКТЕБЕЛЕ
Особенно запомнилась наша отпускная встреча в Крыму. Дело было осенью 1977 года. Недельное пребывание на пляжах Батуми надоело, и мне захотелось посмотреть на Черноморское побережье уже с палубы теплохода. Только на борту вспомнил, что Анатолий Пчелкин собирался поблизости отдохнуть на писательской базе, и решил его навестить. Сказано – сделано. К вечеру 4 октября я листал у администратора гостевую книгу в поисках нужной фамилии. Пчелкина не нашел (оказалось, он уже уехал), зато, к своему удивлению, увидел фамилию – Мифтахутдинов. Он проводил отпуск вместе с семьей.
После радостной встречи Альберт повел меня к домику Волошина, овеянному цветаевскими воспоминаниями. Смеркалось, намечался дождь, и, к сожалению, достопримечательность по техническим причинам была закрыта. Тогда мы отправились ужинать в ближайшую «стекляшку» – кафе. Благо оно еще не закрылось. Взяв какие-то салатики и бутылочку сухого вина, сели в углу безлюдного зала. Скрытые от посторонних глаз стойкой буфета, за тихой беседой мы долго вечеряли.
Зал давно погрузился в вечерние сумерки, свет почему-то не включали, а нашей задушевной беседе он был и не нужен. Когда собрались уходить, я направился к стойке рассчитаться. Мое неожиданное появление из темноты в освещенном дверном проеме всполошило сидевших в комнате.
– Как вы попали сюда?! – прохрипел один из опешивших.
– А мы давно сидим здесь. Надо рассчитаться, я брал еще порции.
Оказывается, про нас забыли и заведение давно закрыто.
На другой день отправились гулять по опустевшему из-за осенней непогоды коктебельскому побережью. Алик был в хорошем настроении, смеялся, бросая камешки, привезенные с Колымы, в черноморский песок. Все шутил, мол, как будут озадачены любители камней подобными находками.
Замечу, Мифтахутдинов сам был собирателем камней. В его домашнюю минералогическую коллекцию входили экспонаты из самых разных уголков Колымы и Чукотки. Мне кажется, особенно он любил посещать месторождения полудрагоценных камней вблизи побережья Ледовитого океана. Один из подобных образцов – кислого эффузива – Алик подарил мне, возвращаясь с Ратманова. Этот остров – самая восточная точка России и самая близкая к территории США. Отдавая подарок, он вдруг горько усмехнулся:
– Понимаешь, пограничники в подзорную трубу показывали мне, как на соседнем острове Святого Дионисия американские солдаты азартно играют в волейбол с местными эскимосами. А с нашего острова коренное население выселили подальше от границы, порвали родственные связи…
Но уже прощаясь, он улыбнулся по-дружески широко:
– Зачем тебе музей в Феодосии?! Айвазовский не уйдет, а тебя ждут на Волге. Молодая женщина, может быть, страдает.
Я внял совету и улетел в Новочебоксарск.

«СЮЖЕТ, КАК ШТОПОР»
По-моему, не прошло и года, как Альберт прислал мне авторский экземпляр очередного сборника своих рассказов. Он сейчас у меня в руках и называется «Время игры в эскимосский мяч», Магаданское книжное издательство, 1978 год. На титуле автор написал: «Коле Боброву, герою этой книги, на память. Дружески Альберт 13.V. Магадан».
В самом деле, мы с автором оказались прототипами сочинения. Хотя себя-то он, конечно, зашифровал. Мне же пришлось отдуваться перед коллегами по редакции за «пьяный» сюжет. Особенно хохотал народ после появления в центральной газете «Советская Россия» рассказика «Сюжет, как штопор».
Как ни крути, о рассказе «Случай в Коктебеле» как заинтересованная сторона я судить объективно не могу. Тем более в сюжете – и это знаменательно – упоминается страна Берингия, в честь которой была названа дорогая моему сердцу народная фотостудия в Эгвекиноте. И все же лично мне рассказ нравится, как и вся проза Альберта Мифтахутдинова.

ЭПИЛОГ
В своем кругу мы звали его просто – Мифта. Так названа и папка в моем архиве с фотофайлами из жизни этого душевного человека и замечательного писателя. К сожалению, не успевшего написать главного своего сочинения. Но, как уверяют знающие люди, он был близок к нему.
А чтобы понять, насколько проникновенно Мифта относился к творчеству, приведу слова его жены Валентины:
– Как-то раз Алик часа три безвылазно работал в своей комнате. Вдруг появляется с перекошенным от боли лицом и просит: «Дай что–нибудь, зуб очень ноет». Только потом я поняла: он как раз описывал страдания своего героя от зубной боли…