ГОДЫ ДЕТСТВА ОПАЛИЛА ВОЙНА

Анфиса ЕШТЫГАНОВА, ветеран труда, г. Анадырь

Фашист напал на нашу землю
Очень хорошо помню первый день войны. Я окончила 4 класса, а 5 августа, когда мне исполнялось 12 лет, меня хотели отправить в дом отдыха или санаторий в виде поощрения – за хорошее окончание школы. Тогда было обязательное четырёхлетнее образование, и тем, кто хотел учиться дальше, предлагалось написать заявление с просьбой принять в 5-й класс. Отец сказал: «Учись дальше!», и я написала заявление в 5-й класс.
22 июня был тёплый солнечный день, пора сенокоса. Все взрослые ушли на луга. Неожиданно в обеденный период косари вернулись, собрались около конторы все колхозники и им сообщили, что немцы напали на нашу страну. Поднялся плач женщин, мужчинам было сказано ехать завтра в город Уржум (в то время Кировской области. – Прим. авт.) в военкомат. В этот день и на завтра на покосы никто не пошёл, все ждали из города мужчин, которые потом в течение всего лета уходили на фронт вместе с закреплёнными за ними конями. С нашей марийской улицы, состоявшей из 17 домов, ушли 16 человек. Из них пятеро парней ещё не были женаты. Вернулись домой пять человек и прожили совсем недолго…

Работали наравне со взрослыми
Через несколько дней учительница Апполинария Васильевна, жившая в нашей деревне Малые Вершинята собрала нас, детей, и сообщила, что теперь нам нужно работать, по возможности помогать в прополке посевов, уборке урожая и другой колхозной работе. С утра мы, девочки 10-12 лет, выпалывали сорняки на картофельном поле, посевах льна. Старались домашнюю работу взять на себя. А в последующие годы трудились почти наравне с женщинами и даже работали на лошадях. Дома при свете лучины помогали взрослым неграмотным матерям писать письма на фронт, вязать носки, варежки для фронта.
Девушек, достигших 16 лет, мобилизовали на торфоразработки на север Кировской области в Кайский район, где были лагеря для заключённых и раскулаченных во время коллективизации крестьян. От холода, тяжёлой работы, скудного питания домой вернулись не все девочки. («Кто в Кае не бывал, тот и горюшка не знал!» – такая была присказка в то время. – Прим. авт.). Парней 1927 и 1928 годов рождения с деревень мобилизовали и начали обучать военному делу в селе Петровском.
В 1943 году группе женщин нашей деревни дали задание заготавливать берёзовые чурки для топки паровозов, мы, дети, помогали старшим. Чурки отвозили в город Уржум и дальше – в Киров.

Военное дело, немецкий язык и берёзовые лучины
Наступила первая военная осень. Учебный год начался 1 октября.
Учеников стало гораздо меньше, особенно в 5-7 классах, до войны учились в две смены в трёх зданиях: в школе, приспособленной для учёбы церкви и красном уголке деревни. Теперь же учились только в церкви и школе. В план учёбы включили изучение немецкого языка и военного дела. После уроков вместе с преподавателем шли на поля собирать обронённые колоски зерновых, горох. Всё это шло на суп для школьного завтрака, который по поварёшке нам наливала в большую перемену техничка в принесённые из дому миски.
По вечерам зимой вместе со взрослыми пряли, вязали варежки, носки для фронта при лучине, керосина не было. Для лучины выбирали берёзовое полено без сучков, щепали его, отделяя тонкие пластины, клали на несколько дней на русскую печь для просушки. Вечером лучину вкладывали в щель специальной подставки, зажигали, а обугливающиеся концы падали в деревянное ведро с водой.
Берёзовая лучина ярко горела, почти не дымила, и от неё исходил приятный запах. Чаще всего посиделки устраивались общие, то в одной избе, то в другой – так было экономнее с освещением и веселее.

Иногда выдавали на семью по 2-3 кг муки
До войны обычно подводили итоги работы в колхозе, подсчитывали урожай и распределяли его по заработанным трудодням, получали зерном – рожью, ячменём, горохом, овсом, а также кормом для скота – соломой, половой (мелкие отходы соломы, колосьев зерновых после обмолота, мы называли их мякиной). Иногда выдавали на неделю на семью 2-3 кг муки. Зимой в основном питались картошкой, другими овощами.
Когда отец уходил на фронт, у нас не было муки ему на хлеб, и наша мама Аграфена Семёновна со слезами побежала к председателю колхоза просить муки. Ей выдали 8 кг, мама испекла хлеб, высушила сухари и с тем отца проводили. Летом 1942 года нам, девочкам 12-13 лет, уже давали работу тяжелее. Посылали на покос грести сено, теребить лён, связывать его в снопы, ставить для просушки в суслоны, потом колотить, отделив семена, веять на ветру от мусора.

Едва добралась до постели и расплакалась…
Постоянно нам хотелось кушать, с собой на поле брали на обед пол-литра молока и лепёшку, испечённую из картошки с клевером или лебедой, или 2-3 кар- тофелины. Однажды, весной 1943 года, я с подругами и моей крёстной мамой Кузьмовной пошла за реку Вятку собирать опавшие осенью жёлуди в дубовой роще. Идти было километров 15, да переплыть на пароме р. Вятку и дальше – через посёлок Аркуль. Дошли до места уставшие, попили принесённого молока и стали собирать жёлуди, собирали, пока не стемнело, быстро уснули на земле.
Рано утром следующего дня стали собираться домой. Жёлуди были сырые и очень тяжёлые. Я устала, ноги едва передвигала, к вечеру придя домой, просто упала и расплакалась. Подруги тоже едва добрались до постели. На следующий день мама жёлуди в чугуне поставила в печь. Вечером скорлупа полопалась, её легко выбрали, сами жёлуди подсушили, на жерновах смололи и из этой муки стряпали лепёшки.

Шли на луга за кислёнкой- щавелем
Начало лета 1943 года. В нашем колхозе имени Ворошилова посеяли яровые хлеба, приусадебные участки засадили картошкой, на грядках посадили овощи. Наступил короткий период отдыха межсезонья для колхозников перед покосами. Травы уже набирали рост. Наступило самое голодное время – май-июнь, люди переходили на подножный корм. Дети гурьбой шли на луга за кислёнкой-щавелем, собирали молодые листочки крапивы, вечером дома варили суп, забеливая молоком. Позже, когда появлялись листочки свёклы, капусты, суп из них был вкуснее, ели помногу, но всегда были голодны. Собранные листья конского щавеля, лебеду, головки клевера, листочки ивы, картофельные очистки, жёлуди сушили и мешками носили на мельницу молоть.
Мельница находилась от нашей деревни километрах в пяти на реке Буй. Однажды в сильный ливень вода поднялась и пруд прорвало. Бригадир Мария Петровна Ештыганова собрала детей и направила на восстановление пруда. Вместе с нами старшей назначили взрослую женщину Домну Арсентьевну, сообщив, что после работы мельник обещает дать по 400 г настоящего чёрного хлеба. Вместе с группой ребят в возрасте 12-14 лет мы с подругами Вассой, Ульяной и Ольгой с радостью пошли на мельницу. Работа была тяжёлая, вдвоём на носилках носили суглинок к мельнице (путь в 100 метров) и землю сваливали в реку. Работали допоздна.
По окончанию работы мельник взвесил хлеб для нас и отдал Домне Арсентьевне, чтобы она дома его разделила между всеми. При свете лучины она дала по куску тяжёлого военного хлеба. Как мы бережно несли его домой, ведь дома нас ждали младшие братья, сёстры и мамы! От хлеба исходил аппетитный душистый запах, мы его нюхали, но не трогали. Дома с братом Иваном, сестрой Ниной мы отщипывали хлеб маленькими кусочками, стараясь продлить удовольствие, а мама Аграфена Семёновна смотрела на нас со слезами на глазах…