ПОМНИМ ВАС, ЗЕМЛЯКИ
05.02.2010
Подготовил Иван ОМРУВЬЕ
Магаданский педагог и журналист Давид Райзман прислал книгу документальных очерков «Помним вас, земляки», написанную им на основе материалов из фондов архивов рабочей группы редколлегии областной Книги Памяти, УВД Магаданской области, Государственного архива Магаданской области, архива объединения «Северовостокзолото», музеев Владивостока, Хабаровска, встреч и интервью с ветеранами войны и труда Колымы и Чукотки.
ПЕРВЫЙ ПРИЗЫВ
Яркую страницу в летопись борьбы с фашизмом вписали и народности советского Севера – чукчи, эвены, коряки, пишет он. По-разному уходили они на фронт. В предвоенные годы эскимосы острова Врангеля заявляли: «Кто будет драться с советской властью, мы с ним тоже будем драться. Стрелять мы умеем так, что только в глаз попадаем».
Принятый в сентябре 1939 года Закон «О всеобщей воинской обязанности» не распространялся на народности Севера, однако желание молодежи Севера с оружием в руках защищать свою Родину было достаточно инициативным, и правительство пошло ей навстречу. Осенью 1939 года состоялся первый призыв коренных северян в ряды Красной армии.
ХУДОЖНИК ВУКВОЛ – АРТИЛЛЕРИСТ
Магаданский педагог и журналист Давид Райзман прислал книгу документальных очерков «Помним вас, земляки», написанную им на основе материалов из фондов архивов рабочей группы редколлегии областной Книги Памяти, УВД Магаданской области, Государственного архива Магаданской области, архива объединения «Северовостокзолото», музеев Владивостока, Хабаровска, встреч и интервью с ветеранами войны и труда Колымы и Чукотки.
ПЕРВЫЙ ПРИЗЫВ
Яркую страницу в летопись борьбы с фашизмом вписали и народности советского Севера – чукчи, эвены, коряки, пишет он. По-разному уходили они на фронт. В предвоенные годы эскимосы острова Врангеля заявляли: «Кто будет драться с советской властью, мы с ним тоже будем драться. Стрелять мы умеем так, что только в глаз попадаем».
Принятый в сентябре 1939 года Закон «О всеобщей воинской обязанности» не распространялся на народности Севера, однако желание молодежи Севера с оружием в руках защищать свою Родину было достаточно инициативным, и правительство пошло ей навстречу. Осенью 1939 года состоялся первый призыв коренных северян в ряды Красной армии.
ХУДОЖНИК ВУКВОЛ – АРТИЛЛЕРИСТ
Биография Вуквола еще требует исследования, так как неизвестны обстоятельства и место гибели талантливого художника.
В тот первый призыв ушли в армию студенты института народов Севера Николай Анкудинов и Михаил Вуквол, выпускник Читинского техникума связи Орест Брагин.
До сих пор существует более восьми версий обстоятельств гибели талантливого чукотского юноши мастера-костореза Вуквола. Например, ссылаясь на ответ Главного управления кадров Министерства обороны, журналистка О. Никитина в 1968 году сообщала о его участии в боях с белофиннами. «Направлен в действующую армию Смоленским РВК города Ленинграда под Львов-Брестское направление», – утверждал в 1978 году профессор Михаил Воскобойников. «Служил в артиллерийском полку под Витебском перед самой войной», – сообщил в 1985 году писатель Юрий Рытхэу.
Архивные документы дали возможность, хотя и не совсем полно, уточнить военную биографию Вуквола.
«…ЗВАЛИ МЫ ЕГО МИШЕЙ…»
Юрий Рытхэу несколько лет назад получил любопытное письмо от Н. В. Махно из Краснодара: «…Звали мы его Мишей. Познакомились мы с ним в 1940 году в Витебске. Там я находился на кадровой службе в артиллерийском полку, работая при клубе художником. Меня часто навещал Михаил Вуквол, рассказывал о своей учебе в Ленинграде, институте народов Севера. Оттуда он и был направлен к нам для прохождения армейской службы. Мы часто встречались в свободное время. Вуквол рассказывал о своих работах, о резьбе по моржовой кости. Он сообщил, что некоторые его работы экспонировались на московских и международных выставках. Говорил, что переводил книги с русского на чукотский язык. Встретились мы последний раз в Польше в г. Рокишкис перед самой войной. Вуквол очень плохо переносил жару, но бодрился, хотя вид у него был неважный. Он произвел на меня очень приятное впечатление как человек, как художник, который хорошо разбирался в искусстве. Миша был вежливым, тактичным, честным и отзывчивым товарищем…»
ПИСЬМА УЧИТЕЛЮ И БРАТУ
Вуквол писал из Витебска своему учителю, преподавателю института народов Севера филологу Петру Яковлевичу Скорику, который готовил к изданию первый «Русско-чукотский словарь». Его письма были своего рода консультациями о характерных нюансах чукотского языка с суждениями о звучании отдельных слов и смысловом значении, что было ценно для переводчиков и редакторов книги.
Весной 1941 года Вуквол гостил в семье Скорика в Красном Селе под Ленинградом, куда ездил во время пятидневного отпуска. Здесь-то и произошла его последняя встреча с братом Туккаем, работавшим тогда председателем Чукотского райисполкома. Известно, что Вуквол вернулся в воинскую часть, воевал с фашистами – об этом свидетельствуют его письма с фронта. «Фашисты прут напролом, а мы бьем их, гадов. Спать почти не приходится. А как засну ненадолго – Уэлен наш вижу во сне. Только подумать, как он далеко теперь! Как человек привыкает к своей родине! Потом всю жизнь ничто не в состоянии заменить ее… Чукотка, Россия! Как это звучит для меня…»
«ПОСРЕДИ БЫВШЕЙ ДЕРЕВНИ – ВИСЕЛИЦА…»
В другом письме, написанном на орудийном лафете после боя, Вуквол сообщал брату, как их часть входила в отбитую у фашистов белорусскую деревню: «Остались только печные трубы да обугленные стены изб. Посреди бывшей деревни – виселица, сколоченная наспех из не- оструганных бревен. Покачивает ветер веревочные петли. Этого никогда не забыть!»
ФРОНТОВЫЕ СЮЖЕТЫ, ИЗОБРАЖЕННЫЕ НА КЛЫКЕ
Последнее письмо, полученное Туккаем от брата-фронтовика, содержало два карандашных наброска и просьбу показать рисунки мастеру-художнику Онно с чукотской культбазы в поселке Лаврентия. Один рисунок изображал красноармейца, пронзившего ножом сразу трех фашистов – пузатых уродов. На другом рисунке рядом с красноармейцем, стреляющим по врагу, был изображен чукотский охотник, сдающий песцовые шкурки в Фонд обороны.
Оба эти сюжета, подсказанные Вукволом, мастер-костерез Онно искусно изобразил на моржовом клыке и подарил свою работу Центральному музею Красной армии в том же, 1942 году.
ПОГИБЛИ, ЗАЩИЩАЯ РОДИНУ
Биография Вуквола еще требует исследования, так как неизвестны обстоятельства и место гибели талантливого художника, как и судьба его вузовского приятеля Николая Анкудинова. Этот юноша из Марково – чуванец, прошедший дорогами войны до Праги. Он погиб там, как вспоминают односельчане, 11 мая 1945 года, командуя ротой автоматчиков.
Его земляк Орест Брагин, уроженец Марково, служил в армии до войны. В 1941 году погиб под Москвой. Есть сообщение о гибели его родственника – Петра Андреевича Брагина, служившего в 354-м танковом батальоне 161-й танковой бригады. Младший сержант, механик-водитель танка, он сгорел 4 июля 1942 года во время боя за деревню Новосельскую Курской области.
«ПОБЕДИМ МЫ НЕПРЕМЕННО…»
До сих пор существует более восьми версий обстоятельств гибели талантливого чукотского юноши мастера-костореза Вуквола. Например, ссылаясь на ответ Главного управления кадров Министерства обороны, журналистка О. Никитина в 1968 году сообщала о его участии в боях с белофиннами. «Направлен в действующую армию Смоленским РВК города Ленинграда под Львов-Брестское направление», – утверждал в 1978 году профессор Михаил Воскобойников. «Служил в артиллерийском полку под Витебском перед самой войной», – сообщил в 1985 году писатель Юрий Рытхэу.
Архивные документы дали возможность, хотя и не совсем полно, уточнить военную биографию Вуквола.
«…ЗВАЛИ МЫ ЕГО МИШЕЙ…»
Юрий Рытхэу несколько лет назад получил любопытное письмо от Н. В. Махно из Краснодара: «…Звали мы его Мишей. Познакомились мы с ним в 1940 году в Витебске. Там я находился на кадровой службе в артиллерийском полку, работая при клубе художником. Меня часто навещал Михаил Вуквол, рассказывал о своей учебе в Ленинграде, институте народов Севера. Оттуда он и был направлен к нам для прохождения армейской службы. Мы часто встречались в свободное время. Вуквол рассказывал о своих работах, о резьбе по моржовой кости. Он сообщил, что некоторые его работы экспонировались на московских и международных выставках. Говорил, что переводил книги с русского на чукотский язык. Встретились мы последний раз в Польше в г. Рокишкис перед самой войной. Вуквол очень плохо переносил жару, но бодрился, хотя вид у него был неважный. Он произвел на меня очень приятное впечатление как человек, как художник, который хорошо разбирался в искусстве. Миша был вежливым, тактичным, честным и отзывчивым товарищем…»
ПИСЬМА УЧИТЕЛЮ И БРАТУ
Вуквол писал из Витебска своему учителю, преподавателю института народов Севера филологу Петру Яковлевичу Скорику, который готовил к изданию первый «Русско-чукотский словарь». Его письма были своего рода консультациями о характерных нюансах чукотского языка с суждениями о звучании отдельных слов и смысловом значении, что было ценно для переводчиков и редакторов книги.
Весной 1941 года Вуквол гостил в семье Скорика в Красном Селе под Ленинградом, куда ездил во время пятидневного отпуска. Здесь-то и произошла его последняя встреча с братом Туккаем, работавшим тогда председателем Чукотского райисполкома. Известно, что Вуквол вернулся в воинскую часть, воевал с фашистами – об этом свидетельствуют его письма с фронта. «Фашисты прут напролом, а мы бьем их, гадов. Спать почти не приходится. А как засну ненадолго – Уэлен наш вижу во сне. Только подумать, как он далеко теперь! Как человек привыкает к своей родине! Потом всю жизнь ничто не в состоянии заменить ее… Чукотка, Россия! Как это звучит для меня…»
«ПОСРЕДИ БЫВШЕЙ ДЕРЕВНИ – ВИСЕЛИЦА…»
В другом письме, написанном на орудийном лафете после боя, Вуквол сообщал брату, как их часть входила в отбитую у фашистов белорусскую деревню: «Остались только печные трубы да обугленные стены изб. Посреди бывшей деревни – виселица, сколоченная наспех из не- оструганных бревен. Покачивает ветер веревочные петли. Этого никогда не забыть!»
ФРОНТОВЫЕ СЮЖЕТЫ, ИЗОБРАЖЕННЫЕ НА КЛЫКЕ
Последнее письмо, полученное Туккаем от брата-фронтовика, содержало два карандашных наброска и просьбу показать рисунки мастеру-художнику Онно с чукотской культбазы в поселке Лаврентия. Один рисунок изображал красноармейца, пронзившего ножом сразу трех фашистов – пузатых уродов. На другом рисунке рядом с красноармейцем, стреляющим по врагу, был изображен чукотский охотник, сдающий песцовые шкурки в Фонд обороны.
Оба эти сюжета, подсказанные Вукволом, мастер-костерез Онно искусно изобразил на моржовом клыке и подарил свою работу Центральному музею Красной армии в том же, 1942 году.
ПОГИБЛИ, ЗАЩИЩАЯ РОДИНУ
Биография Вуквола еще требует исследования, так как неизвестны обстоятельства и место гибели талантливого художника, как и судьба его вузовского приятеля Николая Анкудинова. Этот юноша из Марково – чуванец, прошедший дорогами войны до Праги. Он погиб там, как вспоминают односельчане, 11 мая 1945 года, командуя ротой автоматчиков.
Его земляк Орест Брагин, уроженец Марково, служил в армии до войны. В 1941 году погиб под Москвой. Есть сообщение о гибели его родственника – Петра Андреевича Брагина, служившего в 354-м танковом батальоне 161-й танковой бригады. Младший сержант, механик-водитель танка, он сгорел 4 июля 1942 года во время боя за деревню Новосельскую Курской области.
«ПОБЕДИМ МЫ НЕПРЕМЕННО…»
Тимофей Елков (слева) и дважды Герой Советского Союза Александр Покрышкин. Картина Александра Сабынина.
Один из первых уэленских комсомольских активистов и первых летчиков-чукчей Тимофей Елков с начала войны обслуживал особую воздушную трассу. Неоднократно просился на фронт. Наконец его послали учиться в Сасовское авиационное училище, которое он закончил в 1944 году, после чего в мае был зачислен в ряды Военно-воздушных сил.
Сражаясь в составе 566-го штурмового авиаполка 277-й штурмовой авиадивизии, он совершал боевые вылеты над Карельским перешейком, нанося ощутимые удары по военным объектам и живой силе противника. Вначале он летал на знакомом У-2 – ночном бомбардировщике, а позже – на штурмовике Ил-2. Тимофей писал с фронта жене: «Я чувствую, очень изменился здесь, на фронте, а что же – и пора. В этом году мне ведь стукнет тридцать. Бегут года… И все-таки даже здесь, на фронте, в перерыве между боями я мечтаю. О чем? О дне, когда разгромим фашистов и кончится война, и мы вместе отпразднуем победу. И еще я мечтаю о Чукотке, о нашем Уэлене, о встрече с моими чукотскими друзьями…»
…26 июня 1944 года штурмовик Елкова атаковала тройка «мессеров». Неравный бой закончился гибелью лейтенанта, кавалера ордена Красного Знамени. Но столько уверенности было в его словах, обращенных к Тымнетагину, своему коллеге и товарищу: «…Знаю, и там, где летаешь ты, сейчас тоже фронт, тоже трудно. Поэтому у нас с тобой должна быть одна забота – скорее добыть победу! А победим мы непременно, фашистам не уйти от возмездия».
Погиб Тимофей Андреевич Елков над станцией Перти в Финляндии.
Продолжение следует.
