ВСЁ МЕНЬШЕ ВАС, УЧАСТНИКИ ВОЙНЫ…

Иван ОМРУВЬЕ
ivan@ks.chukotka.ru

Совсем скоро наша страна будет отмечать 75-летие Великой Победы. Увы, но на Чукотке почти не осталось ветеранов. Поэтому сегодня хочется вспомнить тех, кто когда-то жил и работал на территории округа. Тем более что мне посчастливилось лично знать некоторых из этих замечательных, а подчас и выдающихся людей.

Рассказать обо всех, конечно, невозможно. И сегодня пойдёт речь только о тех, с кем мне довелось довольно тесно общаться в былые годы. Это директор Анадырского педагогического училища народов Крайнего Севера Вероника Сергеевна Франтова (1919 – 2004) и журналист окружной газеты «Советская Чукотка» Борис Михайлович Борин (1923 – 1984). Думается, что старожилы нашего округа хорошо знакомы с биографиями этих известных людей. Поэтому ниже мне хочется рассказать об опыте личного общения с ними, то есть о том, чего не прочтёшь ни в одном официальном жизнеописании.

ЛИЦОМ К ЛИЦУ
Медицинская сестра полевого госпиталя 34-й армии Северо-Западного фронта, участница обороны Ленинграда, кавалер ордена Трудового Красного Знамени, заслуженный учитель школы РСФСР Вероника Сергеевна Франтова в течение четверти века была директором Анадырского педагогического училища. Впервые я увидел эту неординарную женщину в 1959 году, когда поступил в училище после окончания 10 класса Беринговской средней школы. У Вероники Сергеевны было железное правило: перед приёмными экзаменами беседовать с каждым абитуриентом. Со мной она тоже составила отдельный разговор, который до сих пор хорошо помнится.
Когда я вошёл в её кабинет, первым ощущением был резкий запах табака. В то время я даже не пробовал курить, поэтому едва не закашлялся. Ответив на моё приветствие, она движением руки показала мне стул, мол, присаживайся. Сделав несколько затяжек папиросой «Беломорканал», коротко спросила: «Откуда?». «Из аэропорта», – говорю. «Нет, нет, из какого села?». Я немного растерялся, но ответил: «Из Ленинграда». «Нет такого села на Чукотке, молодой человек», – улыбнулась Франтова (тогда я, в самом деле, проделал большой путь из города на Неве поездом до Хабаровска, а затем самолётом до Магадана и Анадыря, куда летел в кабине пилота «зайцем», поскольку денег на билет не было).
В общем, диалог у нас пошёл. Я рассказал, что родом из Хатырской тундры и очень хочу учиться. На вопрос, сколько лет, ответил – семнадцать, добавив, может быть. Возраста своего я, действительно, не знал. В те годы оленные чукчи редко фиксировали точное время рождения своих детей, а документы нам выдавали много позже, вписывая в соответствующую графу приблизительную дату. В моём паспорте, например, значится 14 декабря 1940 года, но я до сих пор не уверен, что это так.
«Да-а-а, – почему-то произнесла директор после моего рассказа о собственном возрасте, но потом продолжила: – Вот что, дружок, если ты поступишь сразу на третий курс, то пока в армию не возьмут, дадут отсрочку до окончания училища. Но для этого до Нового года тебе надо сдать зачёты и экзамены за два курса, а там посмотрим. Есть где остановиться?» – задала она вопрос, на который я ответил утвердительно (мой старший брат в ту пору учился в Анадыре в школе колхозных кадров). Из кабинета я выбежал радостный, потому как понял, что меня приняли.
Спустя много лет, я понимаю, что этот небольшой эпизод характерен. Вероника Сергеевна была требовательной, порой даже строгой, но в то же время очень внимательной к своим ученикам. Об этом же, кстати, говорила опубликовавшая статью в газете «Крайний Север» выпускница Анадырского педагогического училища 1972 года Зинаида Кевев. В частности, она отмечала, что Франтова с особой заботой относилась к материально нуждающимся студентам и всегда старалась помочь им.

ПОЭТ И ЖУРНАЛИСТ
Полный кавалер орденов Отечественной войны и Красной Звезды Борис Михайлович Борин раскрылся как талантливый поэт и писатель во время работы на Чукотке после войны.
Он автор книги прозы «На военных дорогах», а также поэтических сборников «Последняя связь», «Разведка боем», «Эхо» и других. Кстати, настоящая его фамилия – Блантер, и он двоюродный брат знаменитого советского композитора Матвея Блантера.
Странно, но часто нам врезаются в память какие-то, в сущности, незначительные события и слова. «Ваня, сходи-ка в магазин», – почему-то эта фраза, сказанная в 80-х годах прошлого столетия, запомнилась мне вплоть до мельчайших интонаций. «А кто третий?» – спросил я, взяв из его руки «трёшку» (три рубля). «Найдём, главное – сходи», – спокойно, но авторитетно сказал он. Лаконичность и убедительность речи было его сильным качеством. Справедливости ради, выпивал Борин всегда аккуратно и в меру, чего не скажешь о многих из журналистской братии.
Одной из сильных сторон Бориса Борина было спокойное отношение к чему бы то ни было. Однажды наш анадырский писатель Евгений Наумов, услышав, что мы после работы отмечаем чей-то день рождения, неожиданно явился в редакцию с «гостинцем». Никого не спрашивая, он поставил на стол кастрюлю и снял с неё крышку. По комнате распространился запах не очень свежей рыбы. Я как коренной житель понял, что это одно из специфических блюд национальной кухни – выллевыт. Готовится оно просто: берутся крупные рыбьи головы, обычно кеты или нерки, и вместе с сочной травой и зелёными листьями ивы закапываются в землю, где доходят до «кондиции». На выходе получается квашеное блюдо, по-настоящему вкусное, но со специфическим запахом. С непривычки такая пища может вызвать отторжение.
«Что это? – спросил тогда Борис Михайлович и наклонился к открытой посудине. – А-а, да это же прошлых времён деликатес, от которого ни один путешественник не умер, а выжил благодаря ему», – и начал рассказывать об экспедиции Сарычева на Чукотку по побережью Северного Ледовитого океана, где упоминалась подобная пища. Пока он увлечённо говорил, большинство сидевших за столом потянулись к выходу. Видимо, всему виной был резкий запах хорошо проквашенной рыбы. Остались только Борин и мы с Наумовым, который был старожилом Чукотки и хорошо знал особенности национальной кухни.
«Нам с тобой, Ванюша, больше достанется», – заявил Наумов и начал выкладывать на тарелку чукотский деликатес. «А как же я?!» – спокойно произнёс Борис Михайлович. «А вы сможете?» – повернулся к нему Евгений. Борин помолчал, а потом сказал: «И не такое бывало в жизни… В конце концов, коренные жители едят, почему бы и мне не попробовать»…
Поэт и журналист Борис Блантер-Борин умер в Анадыре в 1984 году. Но прах его покоится на материке – на Невзоровском кладбище в Пушкинском районе Московской области.