Унесённые революцией

Николай ПАРФЁНОВ
gazeta@ks.chukotka.ru

7 ноября в России будет отмечаться 95-я годовщина Октябрьской революции. Некогда самый главный праздник страны в современном отечественном календаре имеет куда более скромный статус и обозначен как «памятная дата». Тем не менее события почти вековой давности вне зависимости от текущей политической ситуации продолжают волновать своим драматизмом и размахом. Драма случилась в те годы и на Чукотке, где установление Советской власти, увы, тоже сопровождалось трагическими и кровавыми событиями.

О предшествовавшей Октябрю Февральской революции на Чукотке узнали довольно быстро. Ещё в 1912 году в Ново-Мариинске (нынешнем Анадыре) начала работу радиотелеграфная станция – одна из четырёх самых мощных радиостанций России. Поэтому радиограмма о свержении императора Николая II лежала на столе начальника Анадырского уездного управления Царегородцева уже 9 марта. Краевед Игорь Рига в своей книге «Анадырь известный и неизвестный» дословно цитирует этот исторический документ:

«Ввиду отречения государя от престола в пользу великого князя Михаила Александровича, который так же отрёкся, старое правительство низложено. Войска перешли на сторону нового правительства, образовавшегося из членов Думы, составивших Временный исполнительный комитет Государственной Думы. Распоряжения его беспрекословно должны выполняться. По всем случаям, вызывающим сомнения, обращаться за разъяснением ко мне. Предлагаю поддерживать строгий порядок и спокойно и непрерывно продолжать работу.

За губернатора Чаплинский».

Депеша была секретной, но на радиостанции работали люди, и потому утечка всё же произошла. В мае на сходе жители Ново-Мариинска, отстранив Царегородцева, избрали уездный Комитет общественной безопасности, обладавший всей полнотой власти. Вскоре его председателем стал революционно настроенный рабочий Пётр Каширин. По его инициативе Комитет принял решение о переименовании Ново-Мариинска (он, как известно, носил своё название в честь жены Александра III императрицы Марии Фёдоровны) в Анадырь. В этот же день жители посёлка впервые вышли на демонстрацию с красными знамёнами в руках.

Вскоре Каширин убыл в Петропавловск, и политическая составляющая в деятельности Комитета плавно сошла на нет. Из революционной структуры он превратился в орган самоуправления, а тон в нём стали задавать местные коммерсанты – рыбопромышленники и торговцы. Не прижилось и новое название населённого пункта – несмотря на ранее принятое решение, жители предпочитали именовать посёлок Ново-Мариинском, а не Анадырем.

Известие об Октябрьской революции, которая случилась 25 октября (по старому стилю), жители Ново-Мариинска вновь получили оперативно, благодаря всё той же радиотелеграфной станции.

В своей книге Игорь Рига приводит «Протокол общего собрания граждан поста Ново-Мариинскаго 29 октября 1917 г.» по обсуждению телеграммы из Петрограда. В нём дана оценка октябрьским событиям: свержению Временного правительства и объявлению Советской власти в России. Участники собрания «Единогласно постановили: выразить полное доверие и подчинение Временному правительству о чем телеграфировать в Петроград».

14 марта 1918 года из Петропавловска пришла телеграмма Камчатского областного совета, которая упразднила Комитет общественной безопасности и предписала избрать исполком Анадырского уездного совета крестьянских, рабочих и солдатских депутатов. В новую структуру вошли пять членов и три кандидата. По социальному положению в его составе продолжали доминировать коммерсанты, поэтому политика выборного органа существенно не изменилась.

Через два дня Анадырский уездный совет вновь вернулся к недавним политическим событиям в стране. 16 марта его члены обсуждали полученное воззвание Владивостокского собрания служащих почтово-телеграфных контор. По его итогам было принято решение выразить «недоверие захватчикам власти – Совету Народных Комиссаров» и «признавать только одну власть в стране – законную, народную – Учредительное собрание», которое было распущено большевиками ещё в январе.

В 1918 – 1919 годах Анадырский уездный совет оставался выборным органом, который прежде всего решал задачи местного самоуправления. Например, в сентябре 1918 года было принято важное решение об открытии Народного дома, который должен был стать местом проведения общих собраний жителей Ново-Мариинска. Он разместился в старом большом здании, построенном на косе Александра. Претерпев многочисленные перестройки, дом сохранился и до наших дней – в нём сегодня находится храм Преображения Господня.

Спокойная жизнь на Крайнем Северо-Востоке продолжалась до осени 1919 года. В сентябре в Анадырский лиман вошёл пароход «Томск». На нём прибыли представители колчаковской администрации – новый начальник Анадырского уездного управления И. М. Громов, секретарь управы Толстихин, мировой судья Суздалев и начальник милиции Струков с группой из пяти милиционеров. На этом же теплоходе до Ново-Мариинска добрались ещё два человека – Михаил Мандриков и Август Берзинь, направленные на Чукотку большевистским подпольем Владивостока с целью установления в Ново-Мариинске Советской власти. Оба они ехали на «Томске» под вымышленными именами. Мандриков представлялся кооператором (к тому времени уже умершим) Сергеем Безруковым, а Берзинь – неким Дмитрием Хавеозом. На корабле они познакомились с молодым учителем Михаилом Куркутским и рабочим Николаем Кулиновским, уроженцами села Марково, чуванцами по национальности.

За время долгого пути из Владивостока опытному Мандрикову удалось завязать отношения и с начальником Анадырского уездного управления Громовым, что по прибытии в Ново-Мариинск – Анадырь позволило решить вопрос работы и жилья: рабочий-большевик получил «тёплое» место вахтёра на продовольственном складе. У Берзиня дела поначалу складывались не так блестяще, но и его в итоге взяли в Анадырскую уездную управу истопником. Устроились в посёлке и Куркутский с Кулиновским, имевшие здесь родственников.

Оба места были по-своему ценными: склад являлся точкой, куда за товарами приезжали торговцы, охотники, рабочие из Угольных Копей, то есть люди, которые были в курсе основных событий. Берзинь, ставший «своим» человеком в управе, получил возможность многое слышать и добывать ценную информацию.

Важным было тесное знакомство большевиков с шифровальщиком радиостанции Василием Титовым, который передавал им самые секретные радиограммы.

Постепенно имевший хороший опыт подпольной работы Мандриков сколотил вокруг себя костяк единомышленников. Подготовка к перевороту была завершена к середине декабря. 15 числа сторонники Мандрикова и Берзиня собрались на явочной квартире моториста катера Аренса Волтера – немца по национальности.

Здесь подпольщики были разбиты на тройки, каждой из которых надлежало захватить тот или иной ключевой объект, между ними распределили имеющееся оружие.

Как пишет Игорь Рига, в это время на явочную квартиру прибежал шифровальщик Титов, который доложил, что начальник управы Громов только что телеграфировал в Петропавловск о том, что в посёлке появились большевики-подпольщики. Кстати, уже позже на имя Громова пришёл ответ его шефа Червлянского, который рекомендовал действовать жёстко и «не стесняться с расстрелами».

В этой ситуации Мандриков и Берзинь приняли решение выступить немедленно, благо всё было готово, а люди ещё не успели разойтись. В ночь на 16 декабря 1919 года в Ново-Мариинске произошёл переворот, совпавший с захватом власти большевиками в Петропавловске на Камчатке. Советская власть установилась на Чукотке бескровно.

В тот же день вечером состоялось первое заседание Анадырского революционного комитета, или Первого ревкома Чукотки, с участием населения Ново-Мариинска. Мандриков назвал своё настоящее имя, представил своих сторонников и обозначил цели и задачи переворота.

Здесь же был утверждён состав Первого ревкома, куда вошли 13 человек. Его председателем был избран Михаил Мандриков, секретарём – Михаил Куркутский.

16 декабря датировано и воззвание Первого ревкома Чукотки «к всем радиостанциям», переданное из Ново-Мариинска.

Бескровность произошедшего на Чукотке переворота оказалась недолгой. Уже на следующий день снова на общем собрании жителей Ново-Мариинского поста была избрана Следственная комиссия, наделённая правом «определения наказания». Председателем её стал Август Берзинь.

20 декабря был заслушан доклад Следственной комиссии, которая «признала Громова, Толстихина, Суздалева явными контрреволюционерами, приговорила их к смертной казни». Вердикт утверждался голосованием присутствовавших на докладе жителей. «За» высказались 19 человек, 15 – «против», и один поддержал формулировку «оставить до весны».

В исполнение приговор приводили сами ревкомовцы. Лишь два его члена Михаил Куркутский и Василий Клещин в расстреле не участвовали.

Следующие шаги Первого ревкома Чукотки определялись задачей борьбы с представителями «капитала». 22 декабря 1919 года было постановлено национализировать имущество двух рыбодобывающих предприятий – «Тихоокеанской пароходной компании Грушецкий и К°», а также промыслов эстонца Сооне.

В январе последовало ещё одно решение о национализации американской торговой фирмы «Свенсон и К°» в интересах бедноты. Сам владелец Олаф Свенсон был назван «бывшим морским пиратом». Конфискации становились обычной практикой.

Параллельно с деятельностью в Ново-Мариинске революционеры пытались расширить своё влияние на глубинные пункты Анадырского уезда. Для этого 22 декабря ревком направил в сёла Усть-Белую и Марково группу из четырёх человек во главе с Берзинем «для восстановления Советов и ликвидации представителей колчаковской власти». В ходе этой поездки в Усть-Белой был расстрелян за «контрреволюционную деятельность» местный торговец Малков. А чуть позже в Ново-Мариинске при попытке скрыться убили подозреваемого в том же коммерсанта Смирнова.

Уже к концу января 1920 года жёсткие действия Мандрикова и его людей в части реквизиций имущества и бессудных расправ вызвали резкое недовольство. В ответ 31 января ревком принял решение о сдаче оружия всеми жителями Ново-Мариинска. Но было уже поздно. При попытке вывесить это постановление в людном месте из нагана застрелили нового секретаря ревкома Александра Булатова. Это послужило спусковым крючком для последующих не менее кровавых событий.

Революционеры-большевики были окружены в здании ревкома и после неравной перестрелки приняли решение сложить оружие. Сдаваться отказался лишь рабочий Игнатий Фесенко, который покончил с собой.

Пленных держали под стражей в чулане дома купца Бессекерского. Участь их решило собрание жителей. В нём, как и полтора месяца назад, когда к смерти приговорили колчаковское начальство Анадырского уезда и мирового судью, участвовали 35 человек. Они высказались за «высшую меру».

Однако, судя по всему, до приговорённых решение доведено не было. Два дня спустя, под утро, их вывели на лёд Казачки якобы для перевода в арестный дом, который находился на другом берегу Анадырского лимана. Как только ревкомовцы зашли на лёд, раздались выстрелы… «Это был, по сути, не расстрел, а злодейское убийство безоружных людей в спину, без суда и приговора», – пишет в своей книге Игорь Рига.

Несколько дней спустя к Ново-Мариинску из Марково подъехали ничего не подозревавшие Август Берзинь, сопровождавший его ревкомовец Якуб Мальсагов и делегат в Анадырский совет от села Марково Егор Борисов. 7 февраля в устье Казачки они попали в засаду и были арестованы. На следующий день с ними проделали то же, что и с их товарищами. Под предлогом перевода в арестный дом Берзиня и Мальсагова вывели на лёд Казачки, после чего был открыт огонь в спину.

После падения Первого ревкома никакой прочной контрреволюционной власти в Ново-Мариинске не возникло. Когда весть о перевороте пришла в Марково, был собран местный Совет, который по предложению его секретаря, балтийского матроса Василия Чекмарёва, осудил расправу. Уже в начале апреля Чекмарёв и Куркутский, ещё зимой оставленный здесь в качестве комиссара Анадырского ревкома по сёлам Марково и Усть-Белая, приступили к формированию вооружённого отряда. 20 июля отряд из 14 бойцов на катере и кунгасах прибыл в Анадырь. Никакого сопротивления марковчанам оказано не было. В августе из Петропавловска пришёл пароход «Томск», на котором находилась следственная группа, созданная для расследования расправы над Первым ревкомом. Вскоре начались аресты активных участников переворота: Тренева, Петрушенко, Бессекерского, Пчелинцева, Сукрышева, Чумакова, Исупова, Учватова и других. В их домах и квартирах был произведён обыск, а сами они на барже отправлены на «Томск», где содержались под охраной. Впоследствии участники переворота были вывезены на корабле во Владивосток, переданы в руки правосудия и водворены в местную тюрьму.