Тот, кто брал Берлин

Подготовил Сергей НИКИТИН
gazeta@ks.chukotka.ru

В книге «Почётные граждане города Певека», вышедшей в свет в 2004 году,  их список открывает Борис Лотошкин, которому это звание было присвоено в далёком 1977 году. В биографической справке упоминается, что он родился в 1913 году  в Дербенте. Во время войны Лотошкин был призван в армию. Весной 1945-го он  в составе 756-го полка 150-й Идрицкой стрелковой дивизии принимал участие в штурме рейхстага. Спустя 30 лет Борис Никонович, работавший в то время в Певеке управляющим местным отделением Госбанка, рассказал об этом событии на страницах  газеты «Советская Чукотка». Статья под заголовком «У стен рейхстага» вышла в номере от 9 мая 1975 года. В год 80-летия Великой Победы мы публикуем её полностью.

«Стоял тёплый апрель 1945 года. Мы ещё не знали, что до желанной Победы остались считаные дни. Освободив столицу Польши и громя фашистские орды уже на территории Германии, советские войска, в составе которых был и наш стрелковый полк, подошли к Берлину. Когда в городе начались уличные бои, наш корпус вклинился в полосу расположения главных административных зданий рейха, где враг оказывал особо упорное сопротивление.

Рано утром 30 апреля в конце площади сквозь утренний туман мы увидели зловещее здание с окнами-амбразурами, с куполом на крыше. Это и был рейхстаг, логово фашистов. В каких-то ста метрах от него виднелся ров, заполненный водой. Нельзя словами передать, что мы, прошедшие всю войну, чувствовали в те минуты.

Когда работник политотдела дивизии Матвеев спросил, кто из солдат хочет первым принять участие в штурме рейхстага, вызвались все. Тогда старший сержант Илья Сьянов, которому было поручено возглавить штурмовую группу, разбил добровольцев на подразделения по количеству колонн, украшавших парадный вход в рейхстаг. Они должны были стать своеобразным ориентиром для каждого подразделения в предстоящем броске.

Каждый из нас чувствовал, что с захватом рейхстага война закончится. Предстоял смертельный бой.

Штурм удался только с третьей попытки. Первым ступил на ступеньки рейхстага солдат Пётр Пятницкий, но тут же был сражён вражеской пулей.

Ворвавшись в здание, мы с ходу заняли четыре комнаты. Знамя на первых порах было установлено на одной из колонн. Затем под прикрытием штурмовой группы Алексей Берест, Мелитон Кантария, Михаил Егоров стали по внутренней лестнице пробиваться на крышу. При продвижении наших солдат ожесточённые схватки часто переходили в рукопашные. Наконец около 22-23 часов Егоров и Кантария укрепили Знамя Победы на куполе рейхстага.

Утром 1 мая немцы, увидев алый стяг, подожгли архив. Начался пожар. Всё было в огне и дыму, дышать становилось всё труднее. В связи с создавшейся обстановкой командование предложило оставить рейхстаг и занять круговую оборону. Но штурмовая группа, большинство которой составляли коммунисты и комсомольцы, решила остаться в здании и держаться.

Трудность положения заключалась ещё и в том, что у нас не было плана здания. Бой вели группами по 3 – 5 человек. Фашисты могли производить смены за счёт солдат, находившихся в многоэтажном подвале, чего мы были лишены. Шли ещё ожесточённые бои в здании, а наш командир  Ф. М. Зинченко был уже назначен комендантом рейхстага.

Вечером 1 мая немецкое командование предложило нашей группе направить в подвал парламентёров. С нашей стороны туда пошли замполит батальона Берест, комбат Неустроев и один солдат, фамилию которого не помню. Во время этих переговоров Берест сказал немцам: «То, что нас здесь меньше вас, ещё не говорит о вашем превосходстве и силе. Мы можем принять вашу капитуляцию». На этом переговоры были прерваны.

Позднее, уже в ночь на 2 мая, немецкое командование вновь предложило направить к ним парламентёров, но уже не в подвал, а к Бранденбургским воротам, около которых был вход в метро. При нашем согласии предлагалось прекратить огонь на два часа.

В это время в рейхстаге находились командарм и командир полка. Возник вопрос: кого послать в качестве парламентёров? Командарм сказал, что пойдёт на переговоры солдат, перенёсший все тяготы войны. Была названа фамилия Сьянова.

Перед рассветом наши воины отправились выполнять возложенную на них миссию. Около Бранденбургских ворот их встретили, завязали им глаза и повели в метро. Когда сняли повязки, парламентёры увидели генералов и полковников. Выслушали их предложения о прекращении дальнейшего кровопролития. Сьянов ответил:  «У нас к вам одно условие – безоговорочная капитуляция». Видя возникшее замешательство, Сьянов повернулся и вместе с другими солдатами направился к выходу. Их вскоре остановили и объявили о согласии на капитуляцию.

Утро, 2 мая. Тишина. Мы стали принимать пленных, выходивших из рейхстага, и направлять к дому Гиммлера. А их было около двух тысяч человек.

Танковая армия, находившаяся в Берлине, в тот же день была направлена в Чехословакию для освобождения Праги.  А мы, находясь в рейхстаге, отдыхали после тяжёлых боёв.

9 мая утром в Берлине состоялся митинг по случаю подписания ночью немецким командованием акта о безоговорочной капитуляции.

С тех пор прошло 30 лет. И очень приятно, что священное Знамя Победы, хранящееся под стеклянным куполом в  Музее Вооружённых сил, служит символом массового героизма и в мирном созидательном труде. Мне, как участнику штурма рейхстага, хочется от всей души поздравить сегодня тех молодых северян, кто был удостоен сфотографироваться у этой святыни советского народа.

Б. ЛОТОШКИН,  управляющий Певекским отделением Госбанка, участник Великой Отечественной войны».

Подготовил Николай ПАРФЁНОВ
gazeta@ks.chukotka.ru

Борис Лотошкин в Берлине стал участником ещё одного события, которое врезалось в память ветеранам. Некоторые даже полагают, что этот случай увековечен в знаменитом памятнике воину-победителю в Трептов-парке. Подробности в своих воспоминаниях рассказал всё тот же командир 756-го полка Фёдор Зинченко.

«…1-й батальон нашего полка штурмовал трамвайный парк. КП полка и батальонов разместились в четырёхэтажном доме. Перед нами – вымощенная брусчаткой площадь. Враг сопротивлялся отчаянно. Артиллеристы готовили очередной мощный артналёт. Вдруг из большой воронки выскочил старик с ребёнком на руках и побежал в нашу сторону через площадь к ближайшему дому. Бойцы 2-й роты, как по  команде, прекратили огонь. Замолчали и гитлеровцы. Но только на мгновение. Из здания трамвайного парка ударил пулемёт. Старик упал как подкошенный, на площади осталась рыдающая девчушка лет четырёх.

Наши бойцы буквально оцепенели.

– Товарищ лейтенант, разрешите?.. – первым пришёл в себя и обратился к командиру роты парторг сержант Борис Никонович Лотошкин.

– Опасно, сержант. Скосят же вмиг! – Но, встретив взгляд Лотошкина, тихо добавляет: – Смотри сам. Такое дело...

Лотошкин пружинисто выпрыгнул из окна и, петляя, помчался к девочке. Он перепрыгивал через воронки, полз по-пластунски, перекатывался. Пули часто зацокали вокруг него о камни. Наши бойцы открыли яростный огонь по гитлеровцам, стремясь хоть как-то помочь смельчаку. Комбат Неустроев бросился к телефону, чтобы попросить ударить по фашистам артиллеристов. Всё происходит в считаные минуты. Ещё мгновение – и Лотошкин, схватив девчушку, бросился в ближайшую воронку. Проходит минута, вторая – не появляется. Неужели настигла вражеская пуля? Наконец показывается краешек каски. Жив! Все с облегчением переводят дыхание. Яростно ударили наши пушки. Лотошкин стремительно выскакивает из воронки и, прижав ребёнка к груди, петляя, несётся к своим. Фашисты стреляют ещё сильнее.  А сержант бежит, будто заговорённый, ещё несколько метров – и сваливается на руки товарищей! Бойцы обнимают отважного парторга, а он стоит смущённый и счастливо улыбается...».