Сердце-камень Руаля Амундсена

Сергей НИКИТИН
gazeta@ks.chukotka.ru

16 июля исполнилось ровно 150 лет со дня рождения норвежского полярного путешественника, исследователя Арктики и Антарктики Руаля Амундсена. На Чукотке никаких памятных мероприятий по этому поводу не было и, возможно, зря, поскольку знаменитый норвежец связан с нашим регионом одними из самых прочных уз – семейными. Хотя в случае Амундсена в их прочности можно серьёзно усомниться.

В 1917 году 44-летний Руаль Амундсен, в «послужном списке» которого уже значилось покорение Южного полюса, начал готовиться к новому походу – к северной «макушке» мира. Для этого была построена шхуна «Мод». Выйдя из Норвегии, Амундсен собирался пройти Северо-Восточным проходом – вдоль арктического побережья России до Берингова пролива, а здесь лечь в дрейф, который, как он полагал, вынесет шхуну к Северному полюсу.

«Мод» отправилась в путь 16 июля 1918 года из Христиании (ныне это столица Норвегии Осло). Путь на восток выдался нелёгким: 9 сентября шхуна была зажата льдами у мыса Челюскин, и Амундсену пришлось остановиться на незапланированную зимовку в 20 милях восточнее. Несчастья преследовали и самого полярного исследователя: 30 сентября при неудачном падении он сломал в двух местах руку, а затем ещё и отравился угарным газом от керосиновой лампы, что привело к хроническим проблемам с сердцем.

Только 12 сентября 1919 года «Мод», освободившись ото льдов, смогла продолжить движение на восток. Но уже через 11 дней Амундсену вновь преградили дорогу льды, и он вынужден был второй раз зазимовать у острова Айон.

Лишь 23 июля 1920 года шхуна достигла Нома на Аляске. За это время Амундсена покинула часть экипажа (первоначально он состоял из 190 человек), но это его не остановило. После недолгой стоянки в Номе с четырьмя спутниками он отправился обратно к берегам Чукотки, где надеялся пополнить команду местными чукчами и русскими охотниками. В Чукотском море у мыса Сердце-Камень, недалеко от которого находилось стойбище Энурмино, шхуну встретили тяжёлые льды, и норвежцу пришлось зимовать в третий раз.

С энурминскими чукчами, которые много помогали путешественникам, у норвежцев сложились хорошие отношения. Поскольку людей Амундсену не хватало, он, как и предполагал, решил набрать в экипаж местных чукчей. Одним из них оказался некий Какот, которого приняли на борт коком. Какот потерял жену, но у него осталась маленькая дочь, которую он вынужден был отдать на воспитание родственникам. Однако год был тяжёлым, охотники добывали мало морзверя, поэтому семьи их голодали. Как пишет Руаль Амундсен в своих мемуарах «Моя жизнь Южный полюс», однажды Какот принёс на шхуну свёрток и «вручил его мне. Я отнёс его в кают-компанию под свет лампы и позвал моих спутников. Развернув шкуры, мы увидели печальное зрелище, маленькую пятилетнюю девочку, превратившуюся от голода в скелет». Девочку, которую норвежец нарёк Каконитой (по-видимому, это имя было производным от имени отца, хотя есть версия, что ребёнка звали Нитой), осталась на судне. Амундсен описывает, как он заботился о ней, лечил её от кожного заболевания, предположительно экземы.

В одни из мартовских дней 1921 года Амундсен пишет трогательные слова: «Теперь я снова один, и вокруг нет ни единого человека, с которым я мог бы перекинуться словом… за исключением крошки Какониты. Она понимает меня лучше всех прочих».

Вскоре путешественник предложил отцу отдать ему Какониту на воспитание, сказав, что планирует удочерить её. Какот согласился, потому что не был уверен, что сможет обеспечить будущее дочери.

Во время зимовки экипаж готовил шхуну к выходу в море. Для пополнения запасов провианта путешественники тесно контактировали со стойбищем Уэлен, где жил торговец Чарли Карпендейл, австралиец по происхождению. От местных женщин он имел девятерых детей, и Амундсену удалось убедить его отдать ему одну из дочерей – девятилетнюю Камиллу. Он обещал отвезти девочку в Европу и дать ей хорошее образование.

В августе 1921 года шхуна «Мод», Амундсен, его экипаж, а вместе с ними Каконита и Камилла прибыли в американский порт Сиэтл, где корабль стал на ремонт. Имевший мировую известность, норвежец брал девочек на деловые встречи и светские мероприятия. «Эскимосочки» вызывали огромный интерес у журналистов. На фотографиях того времени Каконита и Камилла запечатлены в матросских юбочках с бантиками.

Как пишет норвежский литератор Эспен Итреберг в своей книге «Сердце-камень. История о Ните Какот Андерсен, Камилле Карпендейл и Руале Амундсене», 25 января 1922 года корабль «Ставангерфьорд» вошёл в гавань Христиании после полугодичного плавания. Каконита с Камиллой находились на борту, но Амундсена с ними не было – он остался в США решать финансовые и организационные вопросы для продолжения похода шхуны «Мод» к Северному полюсу. В это время путешественник увлёкся идеей использования в Арктике авиации. Он приобрёл две машины – тяжёлый «Юнкерс» и небольшой «Ориоль», но его первые попытки достигнуть полюса по воздуху потерпели неудачу.

А чукотских девочек после прибытия в Скандинавию отвезли в имение Руаля Амундсена в Свартскуг. «Дедушку», а именно так они называли норвежца, Каконита и Камилла увидели только в ноябре 1923 года. Причём вернулся он в Норвегию не к ним, а за средствами, которые были необходимы для продолжения его северной эпопеи.

«Приехав в Свартскуг, Амундсен строго-настрого наказал, чтобы девочки не отлучались из усадьбы и не ходили поодиночке. Он научил их кататься на лыжах и свозил разок на зимнюю рыбалку в Буннефьорден», – пишет Итреберг.

Нужно сказать, что это время было тяжёлым для Амундсена. Он оказался в очень сложном финансовом положении. Собственные средства были истрачены, а ряды благотворителей после неудач последних лет поредели. 2 сентября 1924 года норвежец объявил себя банкротом, что вызвало в Норвегии скандал. Он разорвал отношения с братом Леоном, который с 1902 года занимался его делами, в том числе и воспитанием чукотских детей, а Какониту и Камиллу распорядился «отправить домой».

К тому времени девочки два с половиной года посещали деревенскую школу в коммуне Оппгорд близ Осло, обе выучили норвежский язык и завели здесь друзей. Но надо было возвращаться домой – на Чукотку.

Сведений о дальнейшей судьбе Какониты и Камиллы не так много. Они отправились на корабле из Норвегии в Антверпен, потом пересекли Атлантику и прибыли в Сан-Франциско, откуда им предстоял последний этап – дорога на Чукотку.

К счастью, отец Камиллы Чарли Карпендейл не забыл о дочери и принял обеих девочек. После установления на Чукотке советской власти в какой-то момент он перебрался в Канаду, в Британскую Колумбию. Каконита продолжила учиться, закончила колледж Ред Дир и после замужества носила фамилию Вайпанкурт. Есть также свидетельства старожилов Уэлена о том, что Каконита приезжала на Чукотку в 30-х годах, чтобы забрать своего отца – Какота, однако он отказался покидать родину.

P. S. Почему Руаль Амундсен, по сути, бросил детей, которых сам раньше же и принял? Всю жизнь он был холост, не имел потомства и был одержим идеей покорения высоких широт. Но, вероятно, после неудач 1918 – 1921 годов, после тягот зимовок у мыса Челюскин, на Айоне и мысе Сердце-Камень, он, уже немолодой человек, на короткое время начал испытывать сентиментальные чувства, и чукотские девочки заполнили пустоту и одиночество в его душе. Впрочем, вскоре всё вернулось на круги своя, и Амундсен занялся тем, чему посвятил всю жизнь, – покорением белого безмолвия. 12 мая 1926 года на дирижабле «Норвегия» он всё же достиг заветной цели, став (вместе со своим сподвижником Оскаром Вистингом) первым человеком, который побывал на Южном и Северном полюсах.

Николай ПАРФЁНОВ
gazeta@ks.chukotka.ru

У классика чукотской литературы Юрия Рытхэу есть новелла «Числа Какота», созданная по мотивам истории об удочерении Амундсеном Какониты. Говорят, что писатель узнал об этом случае из рассказов старожилов своего родного села Уэлен.

Канва реальной истории в произведении сохранена, но дополнена элементами художественного вымысла, которые объясняют, почему Какот так легко отдал Амундсену дочь.

Так же, как и в жизни, норвежец принимает Какота в экипаж шхуны «Мод» в качестве кока. Морской охотник, у которого умерла жена, приносит измождённого ребёнка из голодающего стойбища. За больной девочкой начинает ухаживать Амундсен, и позднее, после просьбы норвежца и обещания заботиться о маленькой Каконите, Какот оставляет её на шхуне и возвращается в стойбище. Лишь потом он начинает испытывать острое чувство вины.

Однако в рассказе Рытхэу появляется ещё одна любопытная, но уже вымышленная линия, благодаря которой он и получил название «Числа Какота». Во время работы на шхуне коком в кают-компании Какот замечает, как соратник Амундсена – Оскар Вистинг заносит в большую тетрадь странные знаки. После объяснений норвежца он понимает, что это – числа. Рытхэу описывает, как неграмотный охотник постепенно постигает идею десятиричной системы счёта (чукчи, как известно, считали двадцатками – по числу пальцев на человеческом теле) и приходит к идее бесконечного ряда чисел, которая поражает его воображение своей грандиозностью.

Вистинг, заметив, что Какот заинтересовался тем, что он делает, дарит охотнику толстую тетрадь, куда он начинает ежедневно записывать числа, ещё больше впечатляясь идеей бесконечности. Он представляет нескончаемые цепи людей, животных, предметов, уходящих куда-то вдаль… Его настолько затягивает умножение чисел на страницах тетради, что он легко и как-то даже не подумав соглашается на предложение Амундсена отдать ему дочь. К тому же здравый смысл подсказывает ему и вполне земной резон: «Дочь осталась на корабле. Да и куда Какот мог её взять? У него не было ни собственной яранги, ни даже ближайших родственников»,– так пишет Рытхэу.

Вернувшись в стойбище, Какот продолжает с маниакальной страстью заполнять тетрадь, чем удивляет и соседей, и женщину, с которой начал жить. Какот не охотится, не живёт привычной     для береговых чукчей жизнью. Числа заслоняют всё его сознание. Однако всё чаще у него появляется возрастающее день ото дня чувство вины перед дочерью. Рассказ завершается тем, что Какот сжигает тетрадь, избавляясь от навязчивой идеи чисел, и возвращается к обычной жизни морского охотника.

Что же хотел сказать этой историей сам Рытхэу? Пожалуй, он говорил о том, что влияние цивилизации на уклад жизни и сознание аборигенных народов весьма неоднозначно. Кажется, что цивилизация в лице Оскара Вистинга приобщает простого охотника к своим благам и достижениям, и это как будто хорошо. Однако за это приходится платить если и не полной, то хотя бы частичной утратой собственной идентичности. В конце концов, Какот делает свой личный выбор, причём не в пользу цивилизации: он сжигает тетрадь и возвращается к своему народу. Но в глобальном смысле вопрос, поставленный Юрием Рытхэу, до сих пор остаётся открытым.