Русское поле променял на Чукотское море

Константин ЛЕМЕШЕВ (фото автора)


Звонкая фамилия

Наше случайное знакомство состоялось год назад, в полумраке старой уэленской котельной. Мерный гул котельных насосов, тусклый электрический свет только усиливал закопченную унылость. В довершение нерадостного впечатления в глаза бросился респиратор кочегара, который вместе с выпук-лыми защитными очками почти скрывал припудренное шлаковой пылью лицо и придавал владельцу какой-то инопланетный вид. Только во время перекура удалось лучше рассмотреть нового знакомого: худощавый, среднего роста, седые волосы подстрижены под машинку, у переносицы пролегла упрямая складка.
Разговорились, фамилия собеседника оказалась звонкой – Хрусталев, имя-отчество – Вячеслав Викторович. Молодым специалистом он прилетел по распределению в Уэлен ровно сорок лет назад, из которых двенадцать отработал на полярной станции. В котельную ушел по стечению житейских обстоятельств. И, несмотря на то, что условия труда непростые, а он уже не первый год зачислен в армию пенсионеров, продолжает кидать уголек… Раскочегарит пламя в топке и, глядя на валящий из трубы густой дым, что ветер-южак уносит в безбрежные морские дали, выдает свою традиционную присказку: «Пароход пошел в плавание!».
И закуривает сигарету, не успеет истлеть одна, следом достает другую… Видно мало ему кочегарного угара.

Удивил раз, удивил два

Во-первых, он удивил меня жизнелюбивым отношением к северному бытию потому, что исповедую сам: приехал на Чукотку – живи и радуйся, невзирая ни на что, а не по душе – не плачься, уезжай! Второй раз Вячеслав Викторович удивил, когда случайно узнав, что заезжий корреспондент собирается отправиться в Наукан и обыскался в поисках проводника, – он предложил составить компанию. Человеку – за шестьдесят лет, а он, не раздумывая, готов отправиться в путь просто так, за здорово живешь! Разве не чудно? Пускай дорога и не очень далекая: около шестнадцати километров в один конец, но все больше по «ноголомательному» хаосу каменных россыпей да по тундровой болотине.
…Находимся в пограничной зоне и о выходе нужно сообщить в погранслужбу. Дама-пограничник по доброте душевной предостерегла газетчика:
– Там придется преодолевать один подъем, вы его на всю жизнь запомните. Вам это нужно? Лучше не ходите!
С таким напутствием мы и отправились к самой окраине Чукотки или ее началу, как вам будет угодно. Правда, на один день пришлось отложить выход.

Не подверженный греховной тоске

– Извини, что задержались, но моя ненаглядная супруга Нина Григорьевна вдруг приболела, нужно было помочь, –
на следующее утро объяснил задержку Вячеслав Викторович. За плечами у него рюкзак, а наперевес мощный карабин «Тигр» – личное оружие. Несмотря на название, нарезной ствол взят исключительно для защиты от медведей: говорят, в округе видели косолапых.
А на календаре середина сентября, все вокруг раскрасилось в осенне-желтые тона. Сразу взяв хороший темп, движемся быстро, веселим друг друга разговорами.
Между делом интересуюсь, каким образом неяркая на первый взгляд уэленская сторона десятилетиями не надоедает человеку: земли мало, моря много, нескончаемые ветры, зима, холода... Попутчик отозвался с жаром:
– Посмотри, какое раз-долье! Веришь, нет – мне, в самом деле, здесь очень нравится, в любое время года. И понравилось с первого мгновения, как вышел из вертолета в 1972 году. Вот говорят: русское поле самое прекрасное. А я, хотя славянин от рождения, но для меня нет лучше Чукотского моря. Закаты просто обалденные! С ними ничего сравнить не могу. И, главное, простор, простор… Иди куда хочешь: на рыбалку, охоту, просто подышать свежим воздухом… Никто и ничто не давит на мозги!
– А вот давеча, – вспомнил он, – один большой религиозный деятель выступал по телевизору, мол, северяне в силу оторванности от материка и климатических трудностей подвержены тоске, а тоска это грех… Это не про меня! Будет скучно, пойду ту же рыбу ловить: и для себя хорошо, и соседей угостить приятно.

«Слава, нужно ехать!»

– Это жена мне говорит, – не без сожаления делится Вячеслав Викторович, поправляя на ходу лямки рюкзака. – Уговаривает перебираться поближе детям. Они у нас на материке: старший Виктор, средний Сергей и младшая Ксюша. И, конечно, внуки… Скучаем без них. Особенно супруга! Ниночка у меня замечательная женщина, – с чувством произнес Вячеслав Викторович, – а сколько со мной намаялась, ведь я выпивал очень крепко… Потом возраст дает о себе знать, сколько той жизни осталось, наверно, в самом деле придется уезжать. Может быть, последний раз иду в Наукан! А сколько раз туда-сюда пешком мотался и не сосчитать, – весело махнул рукой мой попутчик.
В это время нас настигает стена густого тумана гонимая ветром. Здесь это обычное дело. Зимой же часто дуют пурги, поэтому вдоль распадка кем-то в помощь путникам аккуратно воздвигнуты высокие гурии из камней – без них в непогоду точно заблудишься. Тут поневоле мысленно поблагодаришь людей, затративших уйму сил и времени на каменные маяки! Правда гурии расположены достаточно далеко друг от друга, и нужно еще постараться, чтобы не сбиться и точно выйти к следу-ющему ориентиру. Так кто же здесь потрудился? Очень любопытно!
Дошагали до долины Смерти, что обрывается отвесной стеной прямо в Берингов пролив. Говорят, в яростные пурги на этом обрыве погибли многие олени. И, возможно, не только парнокопытные сложили свои головы в столь опасном месте.
Поднимаемся на последний подъем. И вот она, вершина, с которой впереди прекрасно виден российский остров Ратманова. Дальше у самого горизонта синеет горная гряда соседнего континента. А слева от нас – самая восточная точка Евразии – мыс Дежнева, справа – Наукан, где издревле селились морские охотники-эскимосы. Наш путь – в Наукан.

Здесь сошлись География с Историей

Над оставленными людьми стойбищем и метеостанцией возвышается небольшой маяк, но он не светит проходящим судам: стоит никому ненужный. Когда-то на нем были установлены большие памятные плиты, на которых на металле перечислены великие деяния, связанные с именем русского казака-путешественника Семена Дежнева. У одной плиты уже пропал крепежный болт: может, кто-то позаимствовал как сувенир? Сам маяк пребывает в убогом состоянии и требует срочного ремонта. Хотя растрескавшуюся и осыпающуюся местами штукатурку для видимости чуть подкрасили-подмалевали, так что издали выглядит даже прилично. Но ближе лучше не подходить – вид нерадостный!
Меж тем здесь начинается утро России! Да что там: в этом уголке планеты во множестве уникальных проявлений сошлись география и история! Сюда нужно туристов возить, а мы даже столь скромный, но замечательный по своему значению памятник не можем «одеть» в гранит. Зато, если нужно что разрушить – пожалуйста! В подтверждение этому в глаза лезут развалины метеостанции. И убрать сию помойку некому.

Сытые духи людей не беспокоят

Природа потихоньку прячет следы человеческого вандализма, развалины зарастают травой и мхом, и дела нет природным стихиям до людских переживаний о каких-то памятниках. С несмолкаемым рокотом, как всегда, бьются о берег воды Берингова пролива, кругом носятся громогласные птицы, совсем рядом с прибойной пеной мелькают в волнах мигрирующие моржи, а из травы доносится, словно вопросительный, посвист вездесущих евражек: мол, зачем пришел?
– Зачем, зачем! Фотографировать! Вот зачем!
Незаметно заморосил занудный дождик. Здешняя жизнь идет своим чередом! Только медведей не видно. И не надо! Лучше бы и вовсе не вспоминать про них. Хотя, это вряд ли получится: аккурат вдоль Наукана проходит свеженатоптанная звериная тропа. Не тропа, а целый тракт, что проложили топтыгины как раз мимо мясных ям, выложенных камнем аборигенами. В них еще виднеются блеклые остатки моржатины. Мясо на косточках давно истлело, но неутомимые косолапые регулярно проверяют, а вдруг…
Кстати, сколько же мяса нужно, чтобы наполнить такие большие ямы? В самом деле, удивительно, как на высокий, обрывистый берег жители стойбища вручную поднимали добытую моржатину? Для этого им требовалось немало упорства и силы! Как впрочем и для того, чтобы ворочать огромные каменные глыбы, что уложены в основания жилищ. Их останки во множестве виднеются по всему склону сопки. Даже сегодня видно, насколько крупным поселением был Наукан. Интересно побродить вокруг, представляя, как здесь жили люди… Только не нужно о медведях забывать.
Да, а где наш Вячеслав Викторович с его грозным карабином? А он уже обошел дозором окрестности и, удостоверившись, что никакой угрозы не наблюдается, стал определять место для ночлега. Приглядывается к бывшей бане. Говорит: молодым парнем то ли мылся в ней, то ли ночевал, что мы сейчас и собираемся сделать. В самом деле, какая-никакая крыша над головой в дождь нужна обязательно, жаль, дверей-окон нет, поэтому оружие всю ночь на боевом взводе…
– Духи не беспокоили? – поинтересовался впоследствии глава района Михаил Антонович Зеленский, узнавший о случившейся ночевке. – В Наукане оставаться на ночь опасно!
– Нет, мы духов вдоволь накормили. Видно, хорошо ублажили, раз никто нас не потревожил, – улыбнулся газетчик в ответ. Отшутиться – отшутился, а про себя невольно поежился, вспомнив безлунную мокрую темень, оглушительный грохот прибоя, когда из-за каждого угла мерещится неведомое, и что он по рассеянности поначалу забыл кинуть в огонь символическое жертвоприношение. Вдруг бы науканские обитатели обиделись…

P.S.
Год спустя, вспоминая науканский поход и, главное, своего замечательного попутчика Вячеслава Хрусталева, думаю, совсем неважно, покинет он ставший родным ему берег или останется. Главное – отсвет чукотских закатов навсегда сохранится в душе этого человека.