ОХОТНИК И ТАНЦОР ИЗ РОДА ИМТУГМИТ
30.12.2020
Валентина ЛЕОНОВА, заместитель директора Чукотского института развития образования и повышения квалификацииgazeta@ks.chukotka.ru
Истинный сын древнего Наукана Яков Тагьёк, которому завтра, 1 января, исполнилось бы 80 лет, неизменно завораживал зрителей своим эмоциональным, полным азарта танцем. Человек-история, человек-культура, человек-песня, человек-танец – так говорили об этом эскимосском подвижнике, ставшем одним из первых артистов чукотско-эскимосского ансамбля «Эргырон», где он проработал более 13 лет, а потом на протяжении 22 лет возглавлявшем фольклорный самодеятельный коллектив «Уэлен». Именно благодаря его стараниям сохранились старинные науканские танцы, которым Тагьёк учился с детства наравне с традиционным промыслом морских охотников.
ИГРАТЬ – ТАК В КОСТОЧКИ
Творческое наследие Якова Сергеевича, его хореографические постановки хорошо известны специалистам и зрителям Чукотки. Вместе с этим Тагьёк оставил и интереснейшие воспоминания о своём науканском детстве, земляках и событиях последних лет существования закрытого властями в 1958 году древнего эскимосского поселения. Предлагаем вниманию читателей наиболее любопытные отрывки из них:
«Мой род имтугмит считается хозяином земли, на которой расположился Наукан, потому что, как рассказывали старейшины, раньше других родов пришёл в эти места из Имтука, что находится в нынешнем Провиденском районе, – рассказывал Тагьёк. – Как и многие поколения науканских ребятишек до нас, в детстве мы любили игрушки, сделанные взрослыми из костей морских животных. У каждого ребёнка была своя коллекция, состоящая из множества скелетных косточек морзверя или вырезанных из кости фигурок. Кости нерпы мы собирали в большом количестве, особенно ценились те, что формой напоминали собачку, и несколько пар таких косточек образовывали «собачью упряжку».
Собирали мы и кончики китовых ластов, чтобы во время игры они выполняли роль целого кита. В дополнение к ним мы мастерили гарпуны. «Киты» и «гарпуны» были одними из самых популярных комплектов для домашних игр. А когда кончики заднего китового плавника совсем засыхали, мы их жевали, как жвачку, и даже съедали полностью.
Справка «КС»
Яков Тагьёк родился 1 января 1941 года в эскимосском селении Наукан Чукотского района. В 1966 году окончил ПТУ № 1 при Алтайском моторном заводе в Барнауле, получив специальность «токарь-универсал». По приезде в Уэлен работал на Мечигменском морзверокомбинате. В 1968 году его заметили создатели Государственного чукотско-эскимосского ансамбля «Эргырон», приехавшие в Уэлен, чтобы отобрать будущих молодых артистов для профессионального коллектива. В «Эргыроне» Яков Тагьёк проработал 13 лет. За это время его исполнительское мастерство выросло, он получил опыт руководства фольклорным ансамблем, узнал о методике работы с хореографическим коллективом, познакомился с постановочными принципами, побывал на гастролях в разных уголках СССР. Всё это пригодилось в 1981 году, когда он вернулся в Уэлен и стал работать балетмейстером и художественным руководителем фольклорного самодеятельного ансамбля «Уэлен». Благодаря стараниям Тагьёка сохранились старинные науканские танцы основателей ансамбля «Уэлен». Помимо руководства и организаторской работы он сам ставил танцы, которые до сих пор исполняются самодеятельными коллективами. Активно содействовал воссоединению этнических групп закрытых поселений Наукан, Чегитун, Аккани, проведению ярмарок и национальных праздников. За большой вклад в сохранение и развитие эскимосской культуры награждён знаком Министерства культуры РФ «За достижения в культуре». Яков Сергеевич ушёл из жизни 22 февраля 2004 года.
ИДИ ДОМОЙ!
«С малых лет нас приобщали к охоте, – продолжил Яков Сергеевич. – Когда были мальчиками, отцы учили нас помогать охотникам, возвращавшимся с добычей, поэтому в ожидании их мы в основном гуляли на берегу моря, на льду. Катались с горы, играли, но как только появлялся охотник с добычей, тут же бежали навстречу, чтобы помочь. Если добытая нерпа была очень большой, то мы брали у него ружьё и охотничий мешок, если маленькая – то тащили саму нерпу.
У нас никогда никто не сидел без дела, и даже дети всегда работали – нам не разрешали праздно шататься, не давали сидеть без дела. Разгружая уголь для школы и пекарни, мы перетаскивали его в заплечных кожаных мешках с берега наверх, в посёлок. Для погранзаставы таскали ящики с патронами. Таким образом воспитывали всех мальчиков в Наукане.
С наступлением весны нас брали с собой на охоту на сутки, в течение которых никто не спал. Охотились обычно в местечке Нунак, которое находится совсем недалеко от Наукана, но мы всегда сильно уставали, потому что постоянно были чем-то заняты, просто так ходить было нельзя, обязательно надо было держать в руках какой-нибудь груз.
Когда я учился в 5 классе уэленской школы и приехал на зимние каникулы в Наукан, отец Тагьёк взял меня на охоту на кромку ледового припая. Вышли спозаранку и было ещё темно. Отошли недалеко от берега, подошли к торосящимся льдам. Отец шагал очень быстро. Еле поспевая за ним, я решил сократить путь и идти напрямик, думал, что передо мной лёд, и провалился в промоину. Я позвал Тагьёка, он меня вытащил и резко сказал: «Утыг'не! – Иди домой!», – и я помчался, мокрый и без добычи.
Впервые я добыл нерпу, когда мы охотились на вельботе. После этого с нетерпением ждал, когда же мясо сварят и мы будем его есть. Спросил об этом у матери Аяи, а она засмеялась и сказала: «Мы твою добычу отдали Ияйыну». Я до сих пор горжусь, что мою первую добычу отдали именно уважаемому старейшине, как в старину и полагалось делать с первой добычей. Вдобавок к этому мальчик, который добыл первую нерпу, должен был спать одну ночь без постели прямо на полу, чтобы в будущем стать умелым охотником. Хотя я и так спал практически на полу, поскольку оленья шкура, служившая мне постелью, была сильно облезлая. Помню, что по ночам мне часто было холодно».
МОЛИТВА ГУСТАВА
А ещё, как рассказал Тагьёк, науканцы всегда отличались взаимовыручкой и чувством товарищества: «Однажды один уэленец Рысыпын кому-то из науканцев написал письмо, чтобы ему выслали рыбу. Когда узнали об этом, ему все стали мешками посылать сайку, и он сильно удивлялся: «У меня что, трудодни в Наукане есть?». Раньше же зарплату платили трудоднями (мера оценки и форма учёта количества и качества труда в колхозах в период с 1930 по 1966 годы. – Прим. ред.). Таким отношением друг к другу науканцы запоминались всем, кто когда-либо бывал в этом поселении.
Когда американские эскимосы в конце 1980-х – начале 1990-х годов стали посещать Уэлен, сюда из Ноатака приехал Ашвик, который рассказал мне, что в Наукане в 1925 году жили миссионеры Густав и Мэри. Густав был швед, Мэри – американка. Они хотели построить в Наукане церковь, им тогда помогал какой-то науканский юноша, которого они научили готовить европейскую пищу. Когда на Чукотке стали устанавливать советскую власть, иностранцы уехали на Аляску, жили на острове Малый Диомид. По словам Ашвика, прибыв туда, они всегда молились за науканских юпик-эскимосов, чтобы им хорошо жилось. А в 1991 году через приехавших в Уэлен миссионеров Густав просил узнать, как живут науканские эскимосы. В тот моменты он был уже очень стар, но продолжал молиться за науканцев.
В начале 1990-х годов мы ждали от американцев гуманитарную помощь, ведь раньше, когда была возможность, науканцы всегда оказывали помощь нуждающимся».
ПОДНЯЛИ ВСЕМ СЕЛОМ
Упоминал Яков Сергеевич и о таком любопытном факте: «Как известно, в 1910 году военные с корабля «Шилка» поставили в Наукане на самой вершине каменистой горы Инг'ег'рук деревянный крест в память о Семёне Дежнёве. На русском и английском языках они оставили надпись, призывающую экипажи всех проходящих мимо кораблей поддерживать этот памятник в достойном состоянии.
В 1956 году на этом месте началась установка нового памятника-маяка. Проводились взрывные работы, разравнивалась площадка. Вместе с сотрудниками гидробазы там трудился наш земляк Хальхаегин. А остальные науканцы пришли на подмогу, когда потребовалось поднять наверх тяжеленный бюст Семёна Дежнёва – почти все жители спустились для этого на берег. Был он очень тяжёлый, говорят, примерно полтонны весил.
Чтобы справиться с этой работой, использовали шесты, привязав бюст к ним лахтачьими ремнями. Одни науканцы несли его на плечах, другие помогали тянуть вверх с помощью ремней. Так и справились.
Вообще науканцы всегда переносили грузы на собственных плечах, не прибегая к помощи технических устройств. Делали это сообща, всем селом. Даже огромные туши гренландского кита вытаскивали из воды путём перекатывания, прикрепив множество верёвок. Теперь такое себе представить трудно…».
«С малых лет нас приобщали к охоте, – продолжил Яков Сергеевич. – Когда были мальчиками, отцы учили нас помогать охотникам, возвращавшимся с добычей, поэтому в ожидании их мы в основном гуляли на берегу моря, на льду. Катались с горы, играли, но как только появлялся охотник с добычей, тут же бежали навстречу, чтобы помочь. Если добытая нерпа была очень большой, то мы брали у него ружьё и охотничий мешок, если маленькая – то тащили саму нерпу.
У нас никогда никто не сидел без дела, и даже дети всегда работали – нам не разрешали праздно шататься, не давали сидеть без дела. Разгружая уголь для школы и пекарни, мы перетаскивали его в заплечных кожаных мешках с берега наверх, в посёлок. Для погранзаставы таскали ящики с патронами. Таким образом воспитывали всех мальчиков в Наукане.
С наступлением весны нас брали с собой на охоту на сутки, в течение которых никто не спал. Охотились обычно в местечке Нунак, которое находится совсем недалеко от Наукана, но мы всегда сильно уставали, потому что постоянно были чем-то заняты, просто так ходить было нельзя, обязательно надо было держать в руках какой-нибудь груз.
Когда я учился в 5 классе уэленской школы и приехал на зимние каникулы в Наукан, отец Тагьёк взял меня на охоту на кромку ледового припая. Вышли спозаранку и было ещё темно. Отошли недалеко от берега, подошли к торосящимся льдам. Отец шагал очень быстро. Еле поспевая за ним, я решил сократить путь и идти напрямик, думал, что передо мной лёд, и провалился в промоину. Я позвал Тагьёка, он меня вытащил и резко сказал: «Утыг'не! – Иди домой!», – и я помчался, мокрый и без добычи.
Впервые я добыл нерпу, когда мы охотились на вельботе. После этого с нетерпением ждал, когда же мясо сварят и мы будем его есть. Спросил об этом у матери Аяи, а она засмеялась и сказала: «Мы твою добычу отдали Ияйыну». Я до сих пор горжусь, что мою первую добычу отдали именно уважаемому старейшине, как в старину и полагалось делать с первой добычей. Вдобавок к этому мальчик, который добыл первую нерпу, должен был спать одну ночь без постели прямо на полу, чтобы в будущем стать умелым охотником. Хотя я и так спал практически на полу, поскольку оленья шкура, служившая мне постелью, была сильно облезлая. Помню, что по ночам мне часто было холодно».
МОЛИТВА ГУСТАВА
А ещё, как рассказал Тагьёк, науканцы всегда отличались взаимовыручкой и чувством товарищества: «Однажды один уэленец Рысыпын кому-то из науканцев написал письмо, чтобы ему выслали рыбу. Когда узнали об этом, ему все стали мешками посылать сайку, и он сильно удивлялся: «У меня что, трудодни в Наукане есть?». Раньше же зарплату платили трудоднями (мера оценки и форма учёта количества и качества труда в колхозах в период с 1930 по 1966 годы. – Прим. ред.). Таким отношением друг к другу науканцы запоминались всем, кто когда-либо бывал в этом поселении.
Когда американские эскимосы в конце 1980-х – начале 1990-х годов стали посещать Уэлен, сюда из Ноатака приехал Ашвик, который рассказал мне, что в Наукане в 1925 году жили миссионеры Густав и Мэри. Густав был швед, Мэри – американка. Они хотели построить в Наукане церковь, им тогда помогал какой-то науканский юноша, которого они научили готовить европейскую пищу. Когда на Чукотке стали устанавливать советскую власть, иностранцы уехали на Аляску, жили на острове Малый Диомид. По словам Ашвика, прибыв туда, они всегда молились за науканских юпик-эскимосов, чтобы им хорошо жилось. А в 1991 году через приехавших в Уэлен миссионеров Густав просил узнать, как живут науканские эскимосы. В тот моменты он был уже очень стар, но продолжал молиться за науканцев.
В начале 1990-х годов мы ждали от американцев гуманитарную помощь, ведь раньше, когда была возможность, науканцы всегда оказывали помощь нуждающимся».
ПОДНЯЛИ ВСЕМ СЕЛОМ
Упоминал Яков Сергеевич и о таком любопытном факте: «Как известно, в 1910 году военные с корабля «Шилка» поставили в Наукане на самой вершине каменистой горы Инг'ег'рук деревянный крест в память о Семёне Дежнёве. На русском и английском языках они оставили надпись, призывающую экипажи всех проходящих мимо кораблей поддерживать этот памятник в достойном состоянии.
В 1956 году на этом месте началась установка нового памятника-маяка. Проводились взрывные работы, разравнивалась площадка. Вместе с сотрудниками гидробазы там трудился наш земляк Хальхаегин. А остальные науканцы пришли на подмогу, когда потребовалось поднять наверх тяжеленный бюст Семёна Дежнёва – почти все жители спустились для этого на берег. Был он очень тяжёлый, говорят, примерно полтонны весил.
Чтобы справиться с этой работой, использовали шесты, привязав бюст к ним лахтачьими ремнями. Одни науканцы несли его на плечах, другие помогали тянуть вверх с помощью ремней. Так и справились.
Вообще науканцы всегда переносили грузы на собственных плечах, не прибегая к помощи технических устройств. Делали это сообща, всем селом. Даже огромные туши гренландского кита вытаскивали из воды путём перекатывания, прикрепив множество верёвок. Теперь такое себе представить трудно…».
ИДИ ДОМОЙ!
«С малых лет нас приобщали к охоте, – продолжил Яков Сергеевич. – Когда были мальчиками, отцы учили нас помогать охотникам, возвращавшимся с добычей, поэтому в ожидании их мы в основном гуляли на берегу моря, на льду. Катались с горы, играли, но как только появлялся охотник с добычей, тут же бежали навстречу, чтобы помочь. Если добытая нерпа была очень большой, то мы брали у него ружьё и охотничий мешок, если маленькая – то тащили саму нерпу.
У нас никогда никто не сидел без дела, и даже дети всегда работали – нам не разрешали праздно шататься, не давали сидеть без дела. Разгружая уголь для школы и пекарни, мы перетаскивали его в заплечных кожаных мешках с берега наверх, в посёлок. Для погранзаставы таскали ящики с патронами. Таким образом воспитывали всех мальчиков в Наукане.
С наступлением весны нас брали с собой на охоту на сутки, в течение которых никто не спал. Охотились обычно в местечке Нунак, которое находится совсем недалеко от Наукана, но мы всегда сильно уставали, потому что постоянно были чем-то заняты, просто так ходить было нельзя, обязательно надо было держать в руках какой-нибудь груз.
Когда я учился в 5 классе уэленской школы и приехал на зимние каникулы в Наукан, отец Тагьёк взял меня на охоту на кромку ледового припая. Вышли спозаранку и было ещё темно. Отошли недалеко от берега, подошли к торосящимся льдам. Отец шагал очень быстро. Еле поспевая за ним, я решил сократить путь и идти напрямик, думал, что передо мной лёд, и провалился в промоину. Я позвал Тагьёка, он меня вытащил и резко сказал: «Утыг'не! – Иди домой!», – и я помчался, мокрый и без добычи.
Впервые я добыл нерпу, когда мы охотились на вельботе. После этого с нетерпением ждал, когда же мясо сварят и мы будем его есть. Спросил об этом у матери Аяи, а она засмеялась и сказала: «Мы твою добычу отдали Ияйыну». Я до сих пор горжусь, что мою первую добычу отдали именно уважаемому старейшине, как в старину и полагалось делать с первой добычей. Вдобавок к этому мальчик, который добыл первую нерпу, должен был спать одну ночь без постели прямо на полу, чтобы в будущем стать умелым охотником. Хотя я и так спал практически на полу, поскольку оленья шкура, служившая мне постелью, была сильно облезлая. Помню, что по ночам мне часто было холодно».
МОЛИТВА ГУСТАВА
А ещё, как рассказал Тагьёк, науканцы всегда отличались взаимовыручкой и чувством товарищества: «Однажды один уэленец Рысыпын кому-то из науканцев написал письмо, чтобы ему выслали рыбу. Когда узнали об этом, ему все стали мешками посылать сайку, и он сильно удивлялся: «У меня что, трудодни в Наукане есть?». Раньше же зарплату платили трудоднями (мера оценки и форма учёта количества и качества труда в колхозах в период с 1930 по 1966 годы. – Прим. ред.). Таким отношением друг к другу науканцы запоминались всем, кто когда-либо бывал в этом поселении.
Когда американские эскимосы в конце 1980-х – начале 1990-х годов стали посещать Уэлен, сюда из Ноатака приехал Ашвик, который рассказал мне, что в Наукане в 1925 году жили миссионеры Густав и Мэри. Густав был швед, Мэри – американка. Они хотели построить в Наукане церковь, им тогда помогал какой-то науканский юноша, которого они научили готовить европейскую пищу. Когда на Чукотке стали устанавливать советскую власть, иностранцы уехали на Аляску, жили на острове Малый Диомид. По словам Ашвика, прибыв туда, они всегда молились за науканских юпик-эскимосов, чтобы им хорошо жилось. А в 1991 году через приехавших в Уэлен миссионеров Густав просил узнать, как живут науканские эскимосы. В тот моменты он был уже очень стар, но продолжал молиться за науканцев.
В начале 1990-х годов мы ждали от американцев гуманитарную помощь, ведь раньше, когда была возможность, науканцы всегда оказывали помощь нуждающимся».
ПОДНЯЛИ ВСЕМ СЕЛОМ
Упоминал Яков Сергеевич и о таком любопытном факте: «Как известно, в 1910 году военные с корабля «Шилка» поставили в Наукане на самой вершине каменистой горы Инг'ег'рук деревянный крест в память о Семёне Дежнёве. На русском и английском языках они оставили надпись, призывающую экипажи всех проходящих мимо кораблей поддерживать этот памятник в достойном состоянии.
В 1956 году на этом месте началась установка нового памятника-маяка. Проводились взрывные работы, разравнивалась площадка. Вместе с сотрудниками гидробазы там трудился наш земляк Хальхаегин. А остальные науканцы пришли на подмогу, когда потребовалось поднять наверх тяжеленный бюст Семёна Дежнёва – почти все жители спустились для этого на берег. Был он очень тяжёлый, говорят, примерно полтонны весил.
Чтобы справиться с этой работой, использовали шесты, привязав бюст к ним лахтачьими ремнями. Одни науканцы несли его на плечах, другие помогали тянуть вверх с помощью ремней. Так и справились.
Вообще науканцы всегда переносили грузы на собственных плечах, не прибегая к помощи технических устройств. Делали это сообща, всем селом. Даже огромные туши гренландского кита вытаскивали из воды путём перекатывания, прикрепив множество верёвок. Теперь такое себе представить трудно…».
«С малых лет нас приобщали к охоте, – продолжил Яков Сергеевич. – Когда были мальчиками, отцы учили нас помогать охотникам, возвращавшимся с добычей, поэтому в ожидании их мы в основном гуляли на берегу моря, на льду. Катались с горы, играли, но как только появлялся охотник с добычей, тут же бежали навстречу, чтобы помочь. Если добытая нерпа была очень большой, то мы брали у него ружьё и охотничий мешок, если маленькая – то тащили саму нерпу.
У нас никогда никто не сидел без дела, и даже дети всегда работали – нам не разрешали праздно шататься, не давали сидеть без дела. Разгружая уголь для школы и пекарни, мы перетаскивали его в заплечных кожаных мешках с берега наверх, в посёлок. Для погранзаставы таскали ящики с патронами. Таким образом воспитывали всех мальчиков в Наукане.
С наступлением весны нас брали с собой на охоту на сутки, в течение которых никто не спал. Охотились обычно в местечке Нунак, которое находится совсем недалеко от Наукана, но мы всегда сильно уставали, потому что постоянно были чем-то заняты, просто так ходить было нельзя, обязательно надо было держать в руках какой-нибудь груз.
Когда я учился в 5 классе уэленской школы и приехал на зимние каникулы в Наукан, отец Тагьёк взял меня на охоту на кромку ледового припая. Вышли спозаранку и было ещё темно. Отошли недалеко от берега, подошли к торосящимся льдам. Отец шагал очень быстро. Еле поспевая за ним, я решил сократить путь и идти напрямик, думал, что передо мной лёд, и провалился в промоину. Я позвал Тагьёка, он меня вытащил и резко сказал: «Утыг'не! – Иди домой!», – и я помчался, мокрый и без добычи.
Впервые я добыл нерпу, когда мы охотились на вельботе. После этого с нетерпением ждал, когда же мясо сварят и мы будем его есть. Спросил об этом у матери Аяи, а она засмеялась и сказала: «Мы твою добычу отдали Ияйыну». Я до сих пор горжусь, что мою первую добычу отдали именно уважаемому старейшине, как в старину и полагалось делать с первой добычей. Вдобавок к этому мальчик, который добыл первую нерпу, должен был спать одну ночь без постели прямо на полу, чтобы в будущем стать умелым охотником. Хотя я и так спал практически на полу, поскольку оленья шкура, служившая мне постелью, была сильно облезлая. Помню, что по ночам мне часто было холодно».
МОЛИТВА ГУСТАВА
А ещё, как рассказал Тагьёк, науканцы всегда отличались взаимовыручкой и чувством товарищества: «Однажды один уэленец Рысыпын кому-то из науканцев написал письмо, чтобы ему выслали рыбу. Когда узнали об этом, ему все стали мешками посылать сайку, и он сильно удивлялся: «У меня что, трудодни в Наукане есть?». Раньше же зарплату платили трудоднями (мера оценки и форма учёта количества и качества труда в колхозах в период с 1930 по 1966 годы. – Прим. ред.). Таким отношением друг к другу науканцы запоминались всем, кто когда-либо бывал в этом поселении.
Когда американские эскимосы в конце 1980-х – начале 1990-х годов стали посещать Уэлен, сюда из Ноатака приехал Ашвик, который рассказал мне, что в Наукане в 1925 году жили миссионеры Густав и Мэри. Густав был швед, Мэри – американка. Они хотели построить в Наукане церковь, им тогда помогал какой-то науканский юноша, которого они научили готовить европейскую пищу. Когда на Чукотке стали устанавливать советскую власть, иностранцы уехали на Аляску, жили на острове Малый Диомид. По словам Ашвика, прибыв туда, они всегда молились за науканских юпик-эскимосов, чтобы им хорошо жилось. А в 1991 году через приехавших в Уэлен миссионеров Густав просил узнать, как живут науканские эскимосы. В тот моменты он был уже очень стар, но продолжал молиться за науканцев.
В начале 1990-х годов мы ждали от американцев гуманитарную помощь, ведь раньше, когда была возможность, науканцы всегда оказывали помощь нуждающимся».
ПОДНЯЛИ ВСЕМ СЕЛОМ
Упоминал Яков Сергеевич и о таком любопытном факте: «Как известно, в 1910 году военные с корабля «Шилка» поставили в Наукане на самой вершине каменистой горы Инг'ег'рук деревянный крест в память о Семёне Дежнёве. На русском и английском языках они оставили надпись, призывающую экипажи всех проходящих мимо кораблей поддерживать этот памятник в достойном состоянии.
В 1956 году на этом месте началась установка нового памятника-маяка. Проводились взрывные работы, разравнивалась площадка. Вместе с сотрудниками гидробазы там трудился наш земляк Хальхаегин. А остальные науканцы пришли на подмогу, когда потребовалось поднять наверх тяжеленный бюст Семёна Дежнёва – почти все жители спустились для этого на берег. Был он очень тяжёлый, говорят, примерно полтонны весил.
Чтобы справиться с этой работой, использовали шесты, привязав бюст к ним лахтачьими ремнями. Одни науканцы несли его на плечах, другие помогали тянуть вверх с помощью ремней. Так и справились.
Вообще науканцы всегда переносили грузы на собственных плечах, не прибегая к помощи технических устройств. Делали это сообща, всем селом. Даже огромные туши гренландского кита вытаскивали из воды путём перекатывания, прикрепив множество верёвок. Теперь такое себе представить трудно…».
